Глава российской академии наук шувалов. Идеальный фаворит: Иван Шувалов

Остаться у кормушки власти честным, бескорыстным, незапятнанным человеком - подвиг необыкновенный. Рассказывали, что после смерти Елизаветы Шувалов передал ее преемнику Петру III миллион рублей - прощальный подарок государыни.

В конце 1749 г. у сорокалетней императрицы Елизаветы Петровны появился новый фаворит, Иван Иванович Шувалов, двадцати двух лет от роду. Многим казалось, что его "случай" будет недолгим и на смену ему придет новый юноша. Но придворные оракулы просчитались.

Секрет фаворита

С первого его дня при дворе стало ясно, что Иван Шувалов отличается от других молодых людей. Это заметила великая княгиня Екатерина Алексеевна, будущая Екатерина II.

Она писала, что "вечно его находила в передней с книгой в руке.., этот юноша показался мне умным и с большим желанием учиться.., он был очень недурен лицом, очень услужлив, очень вежлив, очень внимателен и казался от природы очень кроткого нрава".

Шувалов родился в 1727 г., получил домашнее образование и был пристроен своими двоюродными братьями - Петром и Александром Шуваловыми ко двору в надежде, что юноша там оботрется, пообвыкнется и начнет делать карьеру, как все.

Но Иван превзошел все ожидания - он стал фаворитом императрицы Елизаветы и оставался им до самой ее смерти. В истории этой долгой связи есть своя тайна.

Конечно, Шувалов был нужен стареющей кокетке Елизавете, чтобы рядом с красивым юношей и себя чувствовать молодой, чтобы с помощью новой любви, в череде праздников и развлечений отодвинуть осень жизни. Но и это только часть правды о необыкновенной привязанности императрицы к Шувалову.

Лучшие дня

Довольно быстро она узнала и оценила поистине золотой характер своего молодого любовника.

С самого начала Иван, вопреки надеждам братьев, не проявил характерной для них наглости и жадности в хватании богатств, земель, титулов и должностей. А между тем возможности его были огромны - в конце жизни императрицы Шувалов был единственным ее докладчиком, готовил тексты указов и объявлял сановникам ее решения. Фаворит при этом никакой выгоды не извлек. В 1757 г. вице-канцлер Воронцов представил государыне проект указа о присвоении Шувалову титула графа, сенаторского чина, 10 тысяч крепостных душ. Но Шувалов и здесь выдержал все искушения. Поэтому напрасно его порой величают графом - этого титула он никогда не носил. "Могу сказать, что рожден без самолюбия безмерного, без желания к богатству, честям и знатности".

Разумеется, все относительно, и фаворит императрицы не бедствовал: он жил во дворце на полном казенном довольствии, построил и собственный дворец на Невском проспекте. И все-таки никто не мог прошипеть ему вслед: "Вор!"

Остаться у кормушки власти честным, бескорыстным, незапятнанным человеком - подвиг необыкновенный. Рассказывали, что после смерти Елизаветы он передал ее преемнику Петру III миллион рублей - прощальный подарок государыни. Этот поступок Шувалова вполне соответствует всему, что мы о нем знаем.

И в этих его качествах кроется одна из причин долгого фавора Шувалова. Всегда подозрительная к малейшим попыткам фаворитов использовать ее любовь к ним в ущерб ее власти, Елизавета безгранично доверяла Шувалову потому, что не раз испытала его бескорыстие и порядочность.

Необычный любовник

Попав в фавориты к годившейся ему в матери государыне, Шувалов вряд ли смущался - фаворитизм был полноценным общественным институтом в жизни Европы, считался замечательным средством, чтобы устроить свои дела. Молодой, красивый, модно одетый Шувалов был сыном своего века и от своего счастья отказываться не собирался.

Надо сказать, что Елизавете он, конечно, понравился не столько ученостью, сколько светскими манерами и щегольством. Да и вряд ли иной человек мог бы сделаться фаворитом императрицы - модницы и кокетки: ведь ей бы непременно наскучил книгочей в перекрученных чулках.

Но Шувалов был необычным фаворитом, потому что при всех внешних признаках светского щеголя-петиметра он оказался просвещеннейшим человеком, тонким ценителем искусства. Он был глубоко и искренне предан культуре, просвещению. Без него еще долго бы не было Московского университета (1755 г.), Академии художеств (1757 г.), первого публичного театра (1756 г.) Его покровительству многим обязан Ломоносов, а значит, русская наука и литература.

Если славу основателя Московского университета Шувалов делит с Ломоносовым, то Академия художеств - его личное детище, его вечная любовь. Он был автором самой идеи создания Академии в России, тщательно подбирал за границей преподавателей, скупал для занятий произведения искусства, книги, гравюры. Он подарил Академии колоссальную коллекцию картин, ставшую позже основой собрания Эрмитажа.

Но больше всего он заботился о воспитанниках Академии. Шувалов имел особое чутье к таланту, а самое важное - он как меценат был лишен зависти к этому таланту, радовался его успехам, взращивал и пестовал его. Так в дворцовом истопнике, вырезавшем из кости безделушки, он разглядел одного из выдающихся скульпторов России, Федота Шубина, и дал ему образование.

И не одному Шубину! В меценатстве Шувалова была ясная, четкая идеология: развить в России науки и искусства и доказать миру, что русские люди, как и другие народы, могут достичь успехов во всем - только создайте им условия!

Покой и воля

Вся нарядная, праздничная придворная жизнь, власть, подобострастие окружающих разом кончились 25 декабря 1761 г., когда на руках Шувалова умерла императрица Елизавета.

Но, утратив власть, он получил свободу и покой, к которым давно стремился. Позже из-за границы он писал сестре: "Если Бог изволит, буду жив и, возвратясь в свое отечество, ни о чем ином помышлять не буду, как вести тихую и беспечную жизнь, удалюсь от большого света..., не в нем совершенное благополучие почитать надобно, но собственно в малом числе людей, родством или дружбою со мной соединенных. Прошу Бога только о том, верьте, что ни чести, ни богатства веселить меня не могут".

И это не пустые слова, не жеманство экс-фаворита. Как мы видели, Шувалов думал так и во времена своего могущества. Несомненно, им владели популярные тогда идеи так называемого "философского" поведения: комфортабельная, спокойная жизнь в богатом имении, на лоне природы, в окружении друзей, умных собеседников, ценителей вечного и прекрасного. Но, кроме моды, здесь было и искреннее стремление выскочить из беличьего колеса жизни, укрыться от суеты.

Словом, вторая половина жизни Ивана Ивановича прошла так, как он хотел. И ему можно позавидовать. Он уехал за границу, побывал в любимой им Франции, жил в Италии, поражая всех утонченной воспитанностью, образованностью. Вернувшись в Россию, он остался холост и вел тихую жизнь среди картин и книг.

В своем доме Шувалов создал первый литературный салон в России. "Светлая, угловая комната, - вспоминал современник, - там, налево, в больших креслах у столика, окруженный лицами, сидел маститый, белый старик, сухощавый, средне-большого росту в светло-сером кафтане и белом камзоле. В разговорах он имел речь светлую, быструю, без всяких приголосков. Русский язык его с красивою отделкою в тонкостях и тонах... Лицо его всегда было спокойно поднятое, обращение со всеми упредительное, веселовидное, добродушное".

За обеденным столом Шувалова собирались его близкие друзья: поэты Гавриил Державин, Иван Дмитриев, Осип Козодавлев, Ипполит Богданович, адмирал и филолог Александр Шишков, переводчик Гомера Ермил Костров и другие - люди незаурядные, талантливые. Здесь была вся русская литература, как потом в столовой Панаевых.

Всем было уютно и спокойно с Иваном Ивановичем. Он любил друзей, нуждался в их участии и внимании. После "извержения" из дворца написал сестре: "Приобресть знакомство достойных людей - утешение мне до сего времени неизвестное. Все друзья мои или большею частию были (раньше друзьями) только моего благополучия, теперь они - собственно мои".

Он умер осенью 1797 г. Это был конец счастливой жизни. Последние годы Шувалов жил в свое удовольствие, любил людей, поэзию и искусство. Слава умнейшего и образованнейшего человека сопутствовала ему уже при жизни. Он удостоился того, о чем мечтает каждый меценат, покровитель искусств: имя его, вплетя в свои стихи, обессмертил великий поэт:

Неправо о вещах те думают, Шувалов,

Которые стекло чтут ниже минералов...

Чертоги светлые, блистание металлов

Оставив, на поля спешит Елизавет.

Ты следуешь за ней, любезный мой Шувалов,

Туда, где ей Цейлон и в севере цветет...

Dottoressa
Alessandra Jatta Olsoufieff 24.03.2006 05:57:38

I am a descendant of Ivan Ivanovich Suvalov, my great grand mother was Olga Suvalova Olsoufieva and I have spent long time in studing the live of Ivan Ivanovich Suvalov in Italy, in France, in Ingland and in CCCP. I have written a full biografy of his life and I have plenty of information of his life, olso of the 14 years he was abroad. If somebody is interested to it, he can get in touch with me in russian, English, french or italian. Regards, Alessandra

Я вас категорически приветствую! Павел Юрьич, добрый день. Привет. Хочу похвастаться – вот смотри, что у меня есть. What the fack is this? Это, конечно, не про Оззи Осборна, про которого ты рассказывал, это книга ещё дореволюционного издания, мне её подарили на экскурсии, один из моих экскурсантов и зрителей. Я, к сожалению, не запомнил, как его зовут, но я спешу его поблагодарить – это совершенно бесценный подарок, это воспоминания товарища Гершуни, называется «Из недавнего прошлого», по-моему. Это один из главных террористов, первый глава боевой организации партии социалистов-революционеров, вторым стал Борис Савинков, над всем этим, конечно же, возвышался Евно Азеф, и я не знаю, успеем ли мы сегодня зачитать ряд вещей из этой замечательной книжки, но по крайней мере то, что мы о нём уже сегодня будем говорить, это совершенно точно. И здесь есть... Ты уже там что-то усыхаешь? «А правительственные агенты безжалостные, продажные, лукавые плетут сети вокруг своей жертвы. Нет границ их измышлениям, их преступной изобретательности, где вопрос идёт о том, чтобы сломить стойкость и мужество революционера». Ну в общем, натурально... Ты заметил, что я это подчеркнул, да? ...нет предела чекистской мерзости! Книжка наполнена просто совершенно потрясающим пафосом, он, на самом деле, очень хороший стилист, ну т.е. публицист. «Кругом тихо и пустынно, как в голове министра». Это он пишет про... соответственно, когда его приняли в Киеве и привезли непосредственно в участок. Нет, он нормально, там всё есть, но начнём мы не с него. Давайте я сразу покажу его портрет, сейчас ты полистаешь, человека, который вот... У него уникальная вообще судьба, и он обладал таким фактически гипнотическим... какими-то гипнотическими свойствами, о чём я прямо зачитаю воспоминания господина Мартынова, который в дальнейшем стал главной Московского охранного отделения. Но начнём мы не с этого, и вообще даже не с теракта мы начнём. Мы начнём с университетского устава 1884 года. Что было до 1884 года: в университетах была определённого рода автономия. Ну во-первых, не было форменной одежды. Я показывал вам картины художника Ярошенко «Студент» и «Курсистка»: студент весь такой в шляпе, с бородой, таким пледом замотанный, курсистка идёт в такой шапке барашковой, коротко стриженная, в платке. Платок, большой платок – это была такая... признак субкультуры. Студенты могли влиять на выбор ректора, студенты могли влиять на состав профессоров. У студентов была определённая доля самоуправления, скажем, у них были кассы взаимопомощи, которые они организовывали, у них была... они могли организовывать свою кухмистерскую, ну т.е. столовую и её контролировать. Ну в общем, короче, такой определённый набор прав, которыми они очень дорожили и которые, с одной стороны, имели благоприятное влияние для их свободы, но совершенно неблагоприятное влияние на учебный процесс. А самое главное – правительство, особенно после 1881 года, выяснило, что основные революционные террористические силы как раз исходят из студенчества, и это вечная проблема, т.е., с одной стороны, надо общество просвещать, а начинаешь просвещать – оно начинает радикализоваться, и что с этим делать, по-моему, не выяснили до сих пор, если честно. И нужно ещё понимать, я об этом постоянно говорю: студент тогда и сейчас – сейчас у нас студент это, я не знаю, песня группы «Руки вверх» и что-нибудь такое, в то время студент – это уже было определённое достижение твоё на социальной лестнице, потому что оканчиваешь высшее учебное заведение, которых было по пальцам пересчитать по всей Российской империи, в основном в крупных городах – и перед тобой открывается жизнь, перед тобой открывается дорога профессиональная, ты точно с голоду не умрёшь, включишь мозги – так вообще достигнешь высот. Дома доходные могли иметь инженеры, могли иметь врачи, могли иметь юристы. Инженер, представляете, имеет доходный дом, например, т.е. всё, жизнь срослась, удалась. В 1884 году правительство с этим решает закончить, и среди нововведений было, например, обязательное ношение формы, причём ношение формы по определённому образцу – ты не просто должен шинель надеть, ты должен быть застёгнут всегда, и т.д. Далее все ректоры университетов назначались сверху – ну это примерно как сейчас с губернаторами у нас, и там определённые вносились изменения в учебный процесс, которых я не буду касаться, потому что они не столь важны для нашего повествования, но ещё что самое главное – в университетах вводились надзиратели. В каждом университете вводился такой цербер, его прозвали «педель» - это было такое арго студенческое. Вот эти вот педели должны были следить, чтобы вот эти все законы, в 1884 году принятые, исполнялись. И когда, особенно в советское время, изучалась эпоха Александра Третьего, вот этот университетский устав как раз фигурировал в рамках вот этих самых контрреформ т.н., которые Александр Третий предпринял. На самом деле, в этом уставе были свои положительные аспекты, о которых, опять-таки, нам не говорилось, но студенты, конечно же, восприняли это в штыки. Тем не менее, как мы знаем, в эпоху Александра Третьего по сравнению с тем, что было при Александре Втором, и по сравнению с тем, что начнётся при Николае Втором, было относительное затишье. Про самое громкое покушение я рассказывал – про старшего брата Ленина, и это был единственный такой громкий процесс, который тогда прозвучал. И все революционные силы были разрознены, они вырабатывали... ну т.е. они пытались понять, куда им идти: начинала формироваться марксистская идеология, начинала преображаться народная... т.н. народники стали формироваться в партию эсеров, которая представляла... тогда её ещё не было, но они уже начали формироваться в разных городах, и характерно, что, например, забегая вперёд, Борис Савинков, который стал главой боевой организации, начинал, как марксист, и вообще, на самом деле, в той же самой «Жизнь Клима Самгина» несколько раз приезжает – «Ну что, марксист, да?» Т.е. это такая дань моде определённая, марксизм – это тогда было крайне модно. И в тот момент, когда был предпринят этот устав, вот этот вот человек, которого зовут Николай Павлович Боголепов, это будущий министр просвещения, сейчас он был бы назван, соответственно, министром образования. Он... такая стандартная карьера, не все дети священнослужителей шли в революцию – например, у него отец был околоточным надзирателем, но дед его был священником, он родился в какой-то глубокой провинции – в Серпухове, по-моему, в итоге он поступил в Московский университет, он был на юрфаке, по-современному говоря, отделение права, и он его окончил достаточно успешно, и защитил в 1881 году докторскую диссертацию, и был избран как раз ординарным профессором по римскому праву, по которому и считался большим специалистом. И он был ректором университета, как раз первый его этап ректорства был в тот момент, когда был принят этот университетский устав. Боголепов... поставьте себя на место человека, который заведует Московским университетом, одним из центральных высших учебных заведений страны: вам, с одной стороны, надо исполнять то, что вам спускается сверху, с другой стороны, вы на месте понимаете, что это вызовет определённое отторжение у большинства студентов – и вот как вам в этой ситуации себя вести? Боголепов чётко вводил эти законы в жизнь, и ему, на самом деле, сам процесс вот этот вот сам процесс управления вот этой неуправляемой массой, попытка сделать так, чтобы студенты начали учиться, а не занимались Бог знает чем, ему это не нравилось, поэтому на самом деле у него первый срок был с 1883 по 1887 год, и он ушёл оттуда, но потом, опять-таки, за неимением более достойной кандидатуры он опять стал ректором с 1891 по 1893 год. И дальше он делает... дальше у него карьера растёт, в 1895 году он получает назначение – попечитель Московского учебного округа, а это уже 11 губерний Центральной России, и соответственно, все учебные заведения, которые есть в этих губерниях, подпадают под его контроль. Ну а в 1898 году в пик его карьеры – он вступает на должность министра просвещения. И надо сказать, что... вот я читал в одних воспоминаниях, что Боголепов – это как в случае с Витте и прочее, он прямо вот не горел желанием занимать эту должность, потому что прекрасно понимал степень ответственности, наверное, уже чувствовал, что в стране начинает происходить вот это бурление, как ты говоришь, говн, и т.д. И не только. Извини, перебью: а в чём смысл-то был? Отскочу: я сколько себя помню с детства, я в школу ходил – у нас всегда была школьная форма, никогда не было вот этого разгильдяйства: носи, что попало. Маленькие дети носили одного типа форму, постарше – другого, и старшие – третьего. Как мне кажется, что во все времена было так: в ремесленных училищах – ремни с пряжками, фуражки, студенты – тоже у них какая-то форма была. Тогда все ходили, как попало или была форма... ? До 1884 года все... ну вообще, на самом деле, у нас, к сожалению, в отличие от Европы, не такая большая история студенчества – у нас первый университет вообще-то был организован ещё... он носит имя Ломоносова, хотя на самом деле, по логике, должен носить имя Шувалова, который его организовал, но просто Шувалов любовник Елизаветы и вообще проклятая вельможа, а Ломоносов, типа, наш, такой из народа, хотя тоже такой, знаешь, ... из народа – папа у него был не бедный человек. Но это отдельная песня. Это, соответственно, середина 18 века, и прошло-то всего ничего. Дело в том, что во время Николая Первого были очень сильно завёрнуты гайки, а вот Александр Второй отпустил это всё, именно в эпоху Александра Второго самая классическая история – ношение бород, т.е. было разрешено наконец носить бороды. И поэтому они все... почему вот Желябов весь такой бородатый, понимаешь, хотя в студенческое сначала... Имеется в виду – гражданам? Не военным, не полицейским – гражданам разрешили? Гражданам, да. А так было нельзя, да? Не гражданам, имеется в виду – дворянам, потому что дворянам было запрещено, и было же сословное у нас – дворяне, купцы, мещане. Купцам как раз было можно и даже нужно было носить бороды, у них была обратная ситуация – они сначала носили бороды, а потом уже их дети всевозможные – Третьяковы, Мамонтовы и прочие... Начали брить, да? ...да, и прочие, они начали брить, т.е. там всё вот так вот. Это так всегда и везде. Приведу тебе пример, извини: Советская Армия, вот учебка это где полгода тебя учат, а потом отправляют. В учебке есть молодые солдаты, которых через полгода отправят, а есть постоянный состав. Все молодые солдаты ходят в новой форме, а дедушки местные старательно гимнастёрки стирают, чтобы они белёсые такие были, и радикально этим отличаются. Потом ты приезжаешь в часть, а там наоборот – все молодые ходят в застиранном и драном, а «дедушки» ходят только в новом, понимаешь, вот чтобы сверкало. Так везде всегда. Ну естественно: женщины с кучерявыми волосами мечтают их выпрямить, а женщины с прямыми волосами мечтают из завить. Закучерявить. А вот в настоящее время в школах опять пытаются форму... ну, нам форма не нужна сначала... Ну во-первых, уже и в университетах – вот у нас Горный, например, университет, там есть форма, и люди, некоторые студенты ходят в форме. Я не знаю, как там сейчас, строго ли это карается или нет, если ты придёшь не в форме, но по крайней мере пытаются ввести. Вот в школе, например: в школе мне понятно, т.е. дети радикально разного материального уровня, у одного одежда такая, у другого одежда такая... Ну извини, я тебя перебью, но школьная форма в СССР тоже появилась не сразу, она появилась после войны. До войны, если ты посмотришь, например, на фотографии моей бабушки, они на самом деле, в общем-то, одеты не в форму. Т.е. форма регламентированная появилась только, вы меня можете поправить, но насколько я помню, после войны ещё при Сталине, а до этого, на самом деле, опять-таки, чётких регламентов по форме не существовало. Повторюсь: речь про деньги. Вот дети в школу приходят – у одного такое благосостояние в семье, у другого такое. Ну это всё равно, что мы на работу приезжаем – ты на «роллс-ройсе», а я на самокате, и в общем-то, у многих это вызывает смех, скажем так. Так вот, форма в школе, как я понимаю, для того, чтобы вот ликвидировать это, чтобы это не так бросалось в глаза, хотя всё равно бросится: у одного какой-нибудь Huawei, а у другого iPhone 10 – всё равно видно, у кого сколько денег. Ну а студентам это для чего было – для приведения к дисциплине или какие-то другие цели? Нет, я думаю, что вот как раз первое. На самом деле смысл любой формы, ну вот я тут был у своего приятеля, который... они живут с женой, у них двое детей, они оба такие дизайнеры-фрилансеры, и у него реально рабочий день ночью, с 12 до 4 ночи, и он такой лайфхак... Быстро укладывается – за 4 часа в этой тоталитарной России. У него лайфхак такой, например – он говорит: я работаю в обуви, вот реально я надеваю... какое-то сцепление лучше – за чайником сбегать, у каждого своё. Форма нужна прежде всего, чтобы ты не отвлекался на какие-то посторонние вещи: все сидят в одинаковом, всем всё понятно, и т.д. Это первое, во-вторых, форма – это сразу же первая ассоциация у нас с чем – с армией. Т.е., опять-таки, а армия – это дисциплина, подчинение, это определённые регламенты, поэтому я думаю, что первая причина, конечно же, в этом – чтобы людей как-то сразу же регламентировать, чтобы они больше думали о том, чтобы им учиться, а меньше думали о том, на какое – на левое ему плечо платок закинуть или на правое плечо платок закинуть, у него вот эту вот шляпу ему так или сяк. Хотя, опять-таки, я же рассказывал, всё равно были свои истории: вот были эти белоподкладочники, которые подшивали шинели студенческие белым шёлком – это вот как раз «золотая молодежь», мажоры, папенькины сынки, которые были абсолютно промонархические и постоянно воевали с этими революционно настроенными гражданами. Вернусь обратно: в Советской Армии все одинаковые, но «дедушку русской авиации» видно за километр – он просто не так одет. Ну т.е. по ряду очень тонких деталей, которые его отличают. Конечно же. Ну, собственно, это всегда и везде. Ну и в общем, Боголепов был дитя своего времени, например, он считал, что место бабы на кухне, естественно. Тем не менее при нём... он не мог игнорировать вот эту тенденцию с потребностью в женском образовании – при нём в Москве, например, были открыты высшие женские курсы, которые, дай Бог, уже существовали в Петербурге. Он затеял там реформу начального образования, в общем, он пытался предпринимать какие-то действия, но, конечно же, какие-то серьёзные, такие прямо радикальные меры – это было не для него. И всё это вылилось в то, что 29 июля 1899 года были выпущены т.н. временные правила. На что они были рассчитаны – я вот прямо зачитаю: «За дерзкое поведение, за грубое неповиновение начальству, за подготовление беспорядков или производство их скопом в стенах заведений и вне оных», потому что достало всех, что в итоге что ни делай – всё равно происходят вот эти вещи, и за это этих солдатов отдавали... Студентов? ...студентов отдавали в солдаты. Ну и собственно... Т.е. военкомат пугал уже тогда, да? Да. Вы можете себе представить, какая реакция была на это: эти правила сразу назвали «боголеповские», но несмотря на то, что они были выпущены в 1899 году, до 1901 года они не применялись. И вот в 1901 году Боголепов наконец их применил. Первые, кто «загремел» - это были 183 студента Киевского университета. Про Киевский университет я потом ещё отдельно расскажу – я перечитал воспоминания Новицкого, это главный киевский жандарм. Под эту лавочку попал вот этот вот человек, о котором мы сегодня поговорим – это Степан Балмашёв, он как раз тогда учился в Киевском университете, и он в 1902 году совершил уже первый именно эсеровский акт, под которым они подписались. Про убийство Боголепова мы сегодня поговорим, это был ещё предэсеровский акт. Значит, 183 студента Киевского университета и 28 студентов Санкт-Петербургского университета были отданы в солдаты. Что добилась тем самым власть: во-первых настроения в то время были достаточно либеральные всё-таки, даже иногда среди тех, кто отправлял этих студентов в солдаты. Все понимали, что это мера, мягко говоря, грубая, единицы понимали, что тем самым они разносят пропаганду по войскам, вот просто насаждают её, но это понимали только единицы, и на самом деле достаточно быстро спохватились на эту меру. Есть, опять-таки, описания того, как... условия были у всех разные: кто-то попадал в воинские части и был на таком достаточно привилегированном положении, начинал там как раз вести привычную себе деятельность общаться с солдатами, как-то их настраивать. Кто-то попадал в части воинские, реально в замес, ему не делали никакого спуска, но они после того, как они оттарабанили свой срок, имели право потом опять поступить в вуз. Восстановиться? Восстановиться, в то время как если бы тебя просто до этого отчисляли из университета, ты уже не мог повторно никуда поступить. Поэтому как это ни иронично звучит, этот закон был более либеральным, чем предыдущие – да, ты попадаешь в солдаты, но у тебя всё равно остаётся возможность потом продолжить, ну т.е. рассчитывали, наверное, на то, что ты вот как бы такой... Приведут тебя в чувство. Да, приведут тебя в чувства, ты в эти чувства придёшь и потом вернёшься, наконец начнёшь заниматься учёбой. И к чему это привело – это привело... у меня есть вот такой портрет – это Пётр Карпович, это первый герой нашего сегодняшнего рассказа. Это человек, который совершил первый теракт именно в России в 20 веке. Кто был такой Пётр Карпович? Когда он подстрелил Боголепова, конечно же, особенно жена его решила, что он жид проклятый, потому что у него ещё фамилия, но на самом деле он православного вероисповедания. Убийство это совершилось в нынешний день Святого Валентина, 14 февраля 1901 года, где – скажу попозже, но тем не менее... Он из Черниговской губернии, этот Пётр Карпович, и вот есть такая статья, написанная Юрием Львуниным, доктором исторических наук, и она содержит такие данные, которые я уже рассказывал про некое такое родство по касательной Софьи Перовской к императорской фамилии, но там это, действительно, прослежено, и там это правда, там это можно проследить, а вот что здесь написано: «По свидетельству его сводной сестры Л.В. Москвичёвой, он - внебрачный сын владельца хутора Воронова-Гута А.Я. Савельева, который в свою очередь родился от побочной дочери Екатерины II и князя А.А. Безбородко, то есть Карпович - правнук Екатерины II и внук А.А. Безбородко» - ну там, как бы, вообще по поводу дочери Екатерины Второй и Безбородко уже, в принципе, возникают вопросы, но вот на основе данных его сводной сестры он об этом пишет. Тем не менее, конечно, сюжетец такой – для канала Life News, что вот он тоже ещё один у нас потомок царской фамилии. Савельев так и не узаконил своего внебрачного сына, и поэтому он получил фамилию Карпович. Учился в гимназии в Белоруссии современной, в Гомеле. «В Гомеле, - вспоминала Москвичева (это его сводная сестра – П.П.), - он видел нищету, бесправие еврейского народа, что сделало его навсегда горячим защитником этой нации». Но, как я уже сказал, сам Карпович никакого отношения к еврейству не имел. И вот в 1885 году он поступает в Московский университет, в 1895-ом, извините. Как проводит время нормальный студент в университете – он, естественно, забивает сразу же на учёбу... От сессии до сессии живут студенты весело... Да, и начинает заниматься всеми студенческими движениями, которые тогда существовали, например, он вступает в «Союзный совет объединённых землячеств». Я уже рассказывал как раз-таки на примере покушения старшего брата Ленина, что вот эти вот землячества, понятно, по какому принципу они формировались, но они были как раз одним из таких котлов, где заваривалась вот эта вся революционная каша очень часто. Погружается во всю нелегальную литературу, и очень интересный был метод протеста у студентов того времени – в первую сессию он не явился на экзамены. Это протест? Это протест, так что это протест! Два вопроса: первое – сколько служили в солдатах, на сколько лет их призывали? Не помню точно, я уточню, но ненадолго, я думаю, что не больше года-двух, на самом деле, как раз именно с расчётом, что они потом должны продолжить учёбу, т.е. это не какой-то адский срок. Это раз, а второе: и вот я не пришёл сдавать экзамен, и что – отчислят, не отчислят? Смысл? Могли оставить на второй год – такое практиковалось в университетах, это не нынешнее время, реально были второкурсники, могли оставить на второй год. Это вообще очень хороший вопрос – логика этих людей, т.е. ты... нет, всё понятно, интересно – все эти движухи, опять-таки это своего рода молодёжная мода, субкультура, но у тебя же конечная цель всё-таки диплом получить, на самом-то деле. Тем не менее он не пришёл на эту сессию, и уже на следующий год он попросил перевестись на медицинский факультет, но получил отказ и вот как раз был оставлен на второй год за то, что он не сдал сессию – тогда такое было. В ноябре того же года он стал одним из зачинщиков студенческих беспорядков. Как эти беспорядки студенческие в Москве происходили, я тоже расскажу, есть прекрасные воспоминания у Герасимова на эту тему, что там с ними было, и т.д. Ну и в итоге что – его арестовали и исключили из университета, т.е. первый заход окончился вот так вот. Он был выслан к свои родителям, жил там у себя на хуторе, занимался всевозможными сельскими работами и в 1898 году он подаёт прошение на имя, хочу заметить, Боголепова, лично министр рассматривал эти прошения, чтобы поступить уже на медицинский факультет Юрьевского университета, это нынешний город Тарту. При этом он до этого сначала подавал попечителям различных учебных округов, и они его отклоняли, потому что он был неблагонадёжный, Боголепов же удовлетворил его прошение, сказал: хорошо, учись, мой дорогой. Соответственно, тот приехал на территорию нынешней страны Эстонии, ну и... а там всё так же, т.е. зачем учиться, когда можно не учиться? Ну и собственно, вылетел второй... Вокруг столько интересного, да? Да, вокруг столько интересного – вылетел второй раз из университета, теперь уже в городе Тарту. Т.е. я вот вам рассказываю про революционный путь этого человека. Но тут ему подфартило – ему достался в наследство дом, который он продал, и вот эти деньги он потратил на путешествие по Европе и решил продолжить своё образование в Германии. Возможно, потому что в Германии он оказался, и он за это платил, там он наконец начал-таки учиться. Он в Берлинском университете слушал лекции. Естественно, в Германии всё было гораздо проще с нелегальной литературой, и всё остальное, и именно там, в Германии он узнал из медиа, из прессы об этих вот сначала временных правилах, а потом об отдаче как раз киевских и петербуржских студентов в университете. Что решает Карпович: Карпович решает убить Боголепова – опять-таки мы наблюдаем достаточно интересную логическую цепочку в голове у людей – приобретает там же револьвер и отправляется у нас в Россию. Остановился он на Казанской улице, которая тогда называлась Мещанской, и записался на приём к министру. Опять-таки, вот я вам рассказывал, как было покушение совершено Верой Засулич на губернатора Петербурга Трепова – можно было спокойно с улицы записаться на приём к градоначальнику, к министру. В основном люди записывались, чтобы подать какое-то прошение лично и сопроводить его каким-то вербальным контактом, назовём это таким образом. На мой взгляд, это говорит ровно об одном – что желающих обратиться было исчезающе мало, раз не организован там приём, туда-сюда, ну приём заявлений хотя бы, раз можно встретиться лично. А ещё, с моей точки зрения, это говорит о другом – что не было нужды в личных обращениях к царю, так сказать, что масса вопросов достаточно просто решалась на местах, не надо было организовывать «Прямую линию» с президентом для того, чтобы мне починили водопровод. Т.е. что-то там не так работало. Ну да. Причём прошение он состряпал на этот раз с просьбой зачисления его теперь уже в Петербургский университет. Настырный! Да, но это уже был просто предлог. Где размещалось Министерство просвещения в тот момент: вот Петербург, Невский проспект, вы стоите и смотрите на Александринский театр, перед ним памятник Екатерине Второй... «Катькин сад». «Катькин сад», да. Кто не в курсе – у нас там при советской власти собирались гомосеки. Да, было такое дело. Гомосексуалы! Гомосексуалы – будь, пожалуйста... Да! Извините... И вообще пора уже вам с Дементием наконец продемонстрировать всему миру... Мы сейчас контору-то спалим. ...что вы следуете тренду, и т.д. Вы огибаете этот театр с правой стороны, и перед вами открывается улица зодчего Карла Росси, которая... Это Заячья роща – так у нас было. Да-да-да, 22-22-220, самая такая гармоничная улица в мире, бла-бла-бла, такая вся классическая... Архитектор Расстрелянный – мы тоже знаем, да. До, но этот конкретно Росси. Вот с правой стороны, там даже висит сейчас табличка, что здесь располагалось Министерство просвещения, Министерство образования, на наш лад. Оно тянулось, это министерство занимало практически весь этот правый флигель по правой стороне, потому что с левой стороны уже тогда было училище балетное Вагановское. Вот, соответственно, вот сюда с этой площади он и пришёл к нему на приём в приёмный день, и по показаниям свидетеля на суде, который там дежурил, когда Карпович вошёл, тот подумал: «Какой несчастный молодой человек, какой нервный и больной! Он хотя и был спокоен, но бледен, руки тряслись, и на лице были заметны подергивания». Ну в общем-то, можно понять человека – ты собираешься совершить убийство прилюдное, прекрасно понимаешь, что, скорее всего, шансов у тебя спастись не будет никаких, т.е. ты фактически приносишь себя в жертву. Занервничаешь тут. Занервничал, конечно. Боголепов... ну как – приезжает министр, он начинает обходить всех просителей, те ему отдают, и «Боголепов, подойдя к соседу Карповича, выслушал его просьбу об открытии в Чернигове реального училища. В ответ он заявил: «Представьте нам удостоверение от более состоятельных помещиков и дворян, что они будут отдавать в училище своих детей... Мы не желаем открывать училища для разночинцев».» Ну и в общем-то, как потом Карпович заявлял на суде, именно эта фраза его окончательно убедила в том, что надо стрелять. Поговорив с соседом, Боголепов подошёл к самому Карповичу, взял у него прошение, пошёл дальше, и именно в этот момент он совершил ему выстрел. Куда стрелял –спереди, сзади, в голову, в туловище? Он, по-моему, ему в брюшную полость залепил, Боголепов пошатнулся, упал, но остался жив. Карпович – это, кстати, поведение многих потом террористов, я буду рассказывать – он никуда не побежал, спокойно сказал, что «мавр сделал своё дело», не бойтесь, я не уйду. Боголепова доставили домой к нему, а Карповича посадили. И здесь настал такой момент безвременья, потому что пока Боголепов был жив, не понимали, за что Карповича судить – за нанесение ранения или за предумышленное убийство. При этом рана у Боголепова оказалась очень тяжёлой и болезненной, т.е. сначала, естественно, в газетах писали о его состоянии, его навещали, даже Николай Второй к нему приехал его посетить, самых лучших врачей ему выписывали, но я уже рассказывал, что это, конечно, было уже начало 20 века, но тем не менее всё равно ещё не умели побеждать сепсис, и т.д., т.е. погибали от заражения крови, от загноения, и т.д. Т.е. он выстрелил один раз в живот? Да, и 2 марта... Несмотря на террористическую сущность, контрольный выстрел за левое ухо... Его просто быстро схватили. Он выстрелил, на него тут же кинулись... Т.е. ты стоишь в комнате, где куча людей, понимаешь, и ты стреляешь в министра – в принципе, у тебя, действительно, возможностей не так много, тем более, что он не стрелок профессиональный. Но этот хоть попал, простите за цинизм, в отличие от какого-нибудь... И убил. ...да, Соловьёва, который стрелял 5 раз – не попал ни разу с 5 метров. 2 марта 1901 года в итоге в жесточайших вообще муках Боголепов умер. Ну и 17 марта в окружном суде, это тот самый суд, который располагался на месте нынешнего Большого дома, Литейный д.4, я показывал вам его фотографии, состоялся суд по делу Карповича. Его судили... По идее, его должны были судить военным судом, но судили его на самом деле в судебной палате с участием сословных представителей, потому что настроения вот были такие, ведь даже будущий «герой» Японской войны Куропаткин, когда провожал вот этих вот студентов, он лично пожал каждому руку и сказал, что я вас... обязательно всё-таки добьюсь, чтобы вы вернулись оттуда. Провожал куда – на войну? Или на дембель? В солдаты, вот этих студентов, которых отдавали в солдаты. Ну и вот человек убил министра, вот какой приговор ему должны вынести, ну так по логике вещей, в царской кровавой России? Я не знаю, по-моему, безотносительно к министру – ты ж убийца, за убийство... Жизнь даёт только Господь Бог, а отнимает всякая сволочь. Наверное, жизнью за это и отвечать надо – это моё такое мнение. Тем не менее, ему оставили жизнь, он был приговорён к 20 годам каторжных работ, лишению всех прав и состояний и был отправлен в Шлиссельбург – 1901 год. В 1906 году его освободили, ну в смысле, из Шлиссельбурга его отправили уже в ссылку в забайкальский Акатуй, а уже через год он вышел на поселение. Ну и как вы понимаете, что когда человек вышел на поселение, по дороге на одном из этапов, когда они остановились в городе, где была ж/д стация, он отпросился у охраны за покупками, взял билет, сел на поезд и был таков. Да... Тут же это, как его – ты чего хотел? Ну чисто примитивно: ты чего хотел-то? Ты хотел убить этого человека, умысел-то был у тебя? Да, хотел убить, и убил. Как можно, причём тут 20 лет, причём тут переводы отсюда туда, поселение, побеги? Безумие какое-то! Своими руками всё сделано. Когда я буду рассказывать про Гершуни, там ещё будет интереснее. Всё – попал за границу, вступил там в боевую организацию партии социалистов-революционеров, но, к сожалению, основные все теракты тогда уже были проведены, про которые я буду рассказывать, а затем уже случилось страшное – случилось разоблачение Азефа, причём, кстати, в 1908 году он даже там, я потом расскажу, был план покушения на Николая Второго, и он принимал в нём участие. Ну и когда произошло разоблачение Азефа, Карпович, как и многие, на самом деле, разочаровался в этом деле, отошёл от такой активной политической деятельности, вообще даже порвал с социализмом, и жил там до 1917 года, пока не пришло известие о Февральской революции, ну и соответственно, в конце марта на одном из пароходов, он с ещё одной тёплой компанией политических эмигрантов загрузился за это плавсудно и отправился в Россию. Ну что я могу сказать: где-то между Англией на рейде этот пароход был потоплен немецкой подводной лодкой. Ловко! Да. Некоторые спаслись, воспользовались корабельными шлюпками, но Карпович не спасся, Карпович закончил свои дни в пучине морской. И надо сказать, что вот этот вот теракт... Ну вот опять-таки, смотри, были... давай рассуждать с тобой здраво: были предприняты вот эти вот меры – временные правила, тут совершается теракт, протестующий прежде всего против этих правил. Как должно вести себя правительство в этом случае? Если правительство сильное, то оно не даст слабины, но это правительство, испугавшись вот этого акта, тут же отменило эти временные правила, чем наглядно показала, что тема работает. Можно добиться многого. Тема работает, да, т.е. это не просто теракт, собственно, в этом смысл терроризма и есть – т.е. ты совершаешь какие-то убийства, какие-то там взрывы, насилие и т.д., и правительство идёт на уступки, и чем дольше ты будешь на него давить, тем больше ты добьёшься прекрасного. И оно, собственно, так и началось, ибо Мариинский дворец, вот у меня книжечка, я чуть-чуть потом расскажу – Мариинский дворец был построен прямо покажу для кого – для Марии Николаевны, старшей дочери Николая Первого, для её семейства. Это вообще квартира, частная квартира, а сейчас там правительство Петербурга заседает. Ну, домик, так скажем. Домик, да. Видите – умели тогда жить. Вот этот вот Степан Балмашёв, вот у меня есть два его портрета: он есть вот такой вот и есть вот такой вот – Степан Балмашёв был сыном народника Валерьяна Балмашёва, соответственно, яблоко от яблони. И вот как раз-таки в 1900 году он поступил в Киевский университет, ну и дальше схема тебе уже известна на примере Карповича – что бы ни делать, лишь бы не учиться. Он участвовал во всех студенческих волнениях и как раз загремел вот под эту вот лавочку. Причём потом он ещё был арестован и отправлен в ссылку, и вот его-то как раз в виду полной неблагонадёжности ему отказали в приёме в любые учебные заведения, ну и соответственно, из Харькова, где он отбывал ссылку у родителей, вернулся в Киев, а потом он перебрался в Петербург, и 2 апреля 1902 года он в форме офицера подъехал к Мариинскому дворцу в пролётке с пакетом, якобы, от Великого князя Сергея Александровича, который был тогда губернатором Москвы, сказал, что у меня пакет для министра внутренних дел. Министром внутренних дел тогда был Дмитрий Сипягин, вот его портрет, я потом покажу ещё один портрет и расскажу про него. Что делает охрана – охрана ведёт его к Дмитрию Сипягину, непосредственно к министру внутренних дел, он был в форме адъютанта. Причём когда он приехал, министра не было на месте, и флигель-адъютант сказал, что он ещё не прибыл, на что Балмашёв сказал: «Ну я подожду», и сел его ждать. Вот он сидит, ждёт – приезжает министр, тот подходит к нему с этим пакетом, отдаёт, ну и сразу же стреляет в него, высаживает почти всю обойму в этого министра. Другое дело! Да, этот уже скончался через час буквально. Балмашёва моментально приняли, надо сказать, что параллельно с этим убийством должно было происходить ещё убийство вот героя нашего прошлого повествования Победоносцева, причём в воспоминаниях Чернова пишется, что да, это должен был быть двойной теракт, оно не совершалось... второй теракт не совершился по той простой причине, я уже рассказывал, что послали телеграмму и перепутали в фамилии две буквы, но вот в воспоминаниях у Гершуни написано, что если Балмашёв был такой молодой бравый офицер, то вот неизвестно, кто это был, но Победоносцева должен был убить какой-то старец в генеральской форме, опять-таки, к сожалению, кто и что, это неизвестно. И я бы хотел вам зачитать, у меня вот есть такой сборник «Охранка», я бы хотел зачитать вам воспоминания Мартынова, он как раз тогда находился в Петербурге при жандармском управлении, которое находилось на Тверской улице – у нас тоже есть Тверская улица рядом с Таврическим садом. Вот он пишет, что «весной 1902 года последовало убийство министра внутренних дел Сипягина. Немедленно после совершения убийства в управлении были получены распоряжения от Департамента полиции... Проведение этого дознания было поручено жандармскому генералу А.И. Иванову, а наблюдение за этим производством взял на себя товарищ прокурора Петербургской судебной палаты М.И. Трусевич» - это, кстати, будущий директор департамента полиции. «Мне пришлось принять некоторую вспомогательную роль и присутствовать при первом допросе, при допросе убийцы, Степана Балмашёва. Не помню, почему именно, но в момент привоза в управление арестованного Балмашёва не оказалось налицо генерала Иванова (который должен был этим заведовать – П.П.), и для соблюдения формальностей М.И. Трусевич вызвал меня в кабинет...» Тут он описывает Трусевича таким следователем по Достоевскому – т.е. этот вот Порфирий известный в «Преступлении и наказании», и вот он дальше пишет: «Я очень хорошо помню появление Балмашёва в кабинете М.И. Трусевича. К моему крайнему изумлению, в кабинет, в сопровождении двух жандармских унтер-офицеров и ротмистра Гришина, вошёл… офицер, высокий, здоровый, рыжеватый блондин, с красноватой, нечистой кожей на лице». Здесь этого не видно, на самом деле, потому что фотографии такие, но вот он высокий такой, рыжеватый, с красноватой недоброй кожей на лице. «Офицер этот был в так называемой обще-адъютантской форме, но она была надета небрежно, офицерское пальто расстёгнуто и помято. Это и был Степан Балмашёв, как известно, совершивший убийство министра Сипягина в вестибюле Мариинского дворца... Для меня, тогда ещё молодого офицера жандармерии, не искушённого в различных тонкостях следовательской «дипломатии» и проникнутого естественной в моём положении офицерской, да и специально жандармской, психологией, это было необыкновенное зрелище,» - т.е. он только-только начал свою деятельность, и тут вот уже такое. «...Трусевич, с некоторым простоватым радушием в голосе, предложил Балмашёву сесть к столу, за которым вёлся допрос, и, раскрыв объёмистый и очень изящный золотой портсигар, весьма любезно предложил ему папиросу, которой Балмашёв и воспользовался. Самая манера разговора, начатого и проведённого Трусевичем, шокировала меня «Как же это? – думал я. – Перед нами убийца министра, и с этим убийцей лицо, занимающее видное положение в правительственном аппарате, ведёт почти дружескую беседу!» Да и самый привоз Балмашёва в офицерском мундире в наше управление, хотя и в закрытой карете, указывал, по-моему, на какую-то будто бы растерянность власти или на то, что «на верхах» не было никого, кто распорядился бы переодеть Балмашёва в его обыденное платье». Соответственно, мы знаем даже, куда его привезли – его привезли на Тверскую улицу, был суд над Балмашёвым. С Балмашёвым как раз вот уже не церемонились – его приговорили к смертной казни и отправили в Шлиссельбург, потому что казни тогда совершались там, и Гершуни в своей... который тоже тогда был в Шлиссельбурге, и Карпович там был – они все там дружной компанией собрались, но об этом я расскажу отдельно, Гершуни как раз в своих воспоминаниях писал, что когда Карповича привезли... ой, извините, когда Боголепова привезли, как происходила казнь: его будили, он сначала встал, сказал: «Что, уже?» - и опять лёг спать. Его опять разбудили, он опять повернулся на другой бок и опять пытался заснуть, но его наконец поставили на ноги. Он бодро вышел, там его прямо повесили. Какая крепкая психика! Вообще, на самом деле, не у него одного. И вот уже вот этот... А тут вопрос: а их предупреждали там – типа, готовься, завтра утром повесят? Нет, никогда они не знали, когда их точно... Вот, например, Гершуни тот же самый ждал смертной казни в течение многих дней, т.е. он думал, что его совершенно точно повесят. Его помиловали, т.е. жизнь ему оставили, но это тема отдельного разговора, что, опять-таки, говорит вообще о нравах той эпохи. Балмашёва повесили, и вот этот вот теракт 1902 года стал... вот он уже был официально эсеровским терактом, они его признали. Разгорелась полемика – дело в том, что... как и Савинков, как и Балмашёв – они на самом деле... это было только становление всех вот этих идеологий, они... Балмашёв был и в марксистских кругах замечен, и поэтому социал-демократы настаивали на том, что это не эсеровский теракт, что Балмашёв просто выступал за поруганную честь всех студентов, а эсеры говорили: нет, это наш парень. Минуточку! Да, минуточку, это наш парень. И соответственно, это-то и является... 1902 год, Мариинский дворец – это-то и является началом террористической такой официальной эсеровской деятельности. Тут надо сказать один важный момент: дело в том, что сейчас... ну, в советское время, я про становление партии социалистов-эсеров расскажу в следующий раз, потому что там нужно будет рассказать про очень интересного персонажа по имени Михаил Гоц – это главный спонсор. Ну я уже говорил: там был триумвират – Виктор Чернов, идеолог-теоретик, Евно Азеф, руководитель боевой организации, и Михаил Гоц, главный спонсор. Партия социалистов-революционеров была очень популярна среди крестьян, потому что у них была своя аграрная реформа, программе, точнее. И сейчас, когда я смотрю то, что есть в интернете вообще, кто, что, о чём говорит, то я вижу, что пытаются сказать, что ну да, партия социалистов-революционеров, конечно, совершала теракты, но они потом от них отошли (конечно, когда Азефа разоблачили), и затем они уже пытались заниматься исключительно мирной деятельностью. Но крайне важно понимать, что без этих терактов они бы не стали бы столь известными и популярными в России, если бы их не было, потому что это был самый... ну как сейчас говорят, инфоповод, который гремел везде. Ну представь на секундочку, кто у нас сейчас министр внутренних дел? Не помним. О хорошем правителе народ не должен знать. Да. Ну вот представь: в Кремль подъезжает человек среди бела дня, приходит на приём. Ему говорят: «А министра ещё нет». Он говорит: «Я подожду». С оружием! С оружием, садится. Приезжает министр внутренних дел, он его пристреливает, его хватают. Ну т.е. для нас это сейчас нонсенс абсолютно, но контекст ситуации в то время был именно таким. И действительно, правительство было растеряно, потому что эпоха Александра Третьего расслабила общество, все решили, что этот вот народовольческий кошмар в прошлом, мы вступили в новую эпоху – но нет! И вот она. И вот оно началось. Пару слов про этот самый Мариинский дворец: каким образом вообще он, будучи построенным для дочери Николая Второго, вдруг оказался во владении города. Построил его... Во-первых, оцените отеческую заботу: папа сразу же подумал о том, что надо бы доченьке сделать соответствующий подарок. Доченька его в молодости выглядела таким вот образом – это, кстати, портрет небезызвестного вам Карла Брюллова. Симпатичная! Да, она... будет ещё более симпатичный портрет. Дворец этот построил вот этот во человек – А.И. Штакеншнейдер, который строил дворцы всем детям Николая Второго... ой, Николая Первого, извините: дворец Николая Николаевича-старшего на Благовещенской площади (площадь Труда), дворец Михаила Николаевича на Дворцовой набережной, затем, значит, в Петергофе для Ольги Николаевны, для Марии Николаевны, т.е. парень сделал прекрасную карьеру. Изначально эта территория выглядела вот таким вот образом, обратите внимание: т.е. вот это стоит – это предтеча вообще Исаакиевского собора, это ещё ринальдиевский собор. Видите – такой ров вокруг Адмиралтейства, Адмиралтейство было настоящей крепостью, и нету ещё этого самого дворца-то. Кстати, многие не знают, но со стороны Невы перед Адмиралтейством построены 3 дома практически незаконно, за взятки, которые его закрывают. Да, это ведомство, это отдельный сюжет. У меня есть прекрасная книжка из серии «Туристы в Петербурге» советская, и там об этом очень хорошо сказано. Действительно, раньше Адмиралтейство было такой буквой «П», потому что там внутри строились корабли. Доки. Доки. Строились они вплоть до эпохи Николая Первого, которому, во-первых, надоело, что у него там под окнами топоры стучат, а во-вторых, ну противопожарная безопасность, и поэтому их перевели туда ниже. Освободилась территория – вопрос: как этой территорией распорядиться? Дело в том, что Андреян Захаров, который строил этот комплекс, он, естественно, продумал, т.е. вы когда плыли по Неве, у вас открывалась такая очень красивая перспектива. Он двойной, на самом деле, т.е. там вот эта буква «П» двойная, там ещё два ряда зданий, но отдали под застройку, и там, действительно, сейчас... Ты пароходные экскурсии-то проводишь, нет? Слушай, ну мне предлагали, уже давным-давно – пока нет. Вот Егор Яковлев, я знаю, освоил этот процесс. С воды город выглядит вообще! С воды город выглядит совершенно иначе, и на самом деле, конечно, его надо смотреть с воды, потому что именно с воды он производит самое потрясающее впечатление. У нас одна из... может быть, даже самая широкая часть реки вот этой, которую вы не встретите нигде в Европе, там, неважно, где – в Будапеште, в Париже. Там реки есть, но они такие всё-таки поуже, а вот у нас это именно наше такое сочетание вот этой плоской панорамы и вот этой шири невской, оно, конечно... И скорости течения ещё – там особо-то не поплаваешь вручную. Так-так, вернёмся ко дворцу – и что, его вот сюда громоздили, да? Вот здесь вот, за мостом. Тут этот мост такой маленький пока, сейчас-то он такой, Синий мост – он один из самых широких мостов в Европе. Вообще раньше на том месте, где сейчас... Я вообще потерялся, да. Да, тут очень сложно. Вот это Медный всадник, здесь Нева. Видишь, как всё раньше было не так, как мы привыкли. Здесь вообще раньше было юнкерское училище, где учился Лермонтов и где он писал свои матные поэмы. И не только, да? Да. Зрел талант. Зрел талант. Вот Мария Николаевна, вот это мода того времени, посмотрите: очень симпатичная девушка. Симпатичная, да. «Уши спаниеля» по той моде, и вот я всегда очень люблю показывать вот эти два портрета – это журнал «Вог» 19 века: вот это Мария Николаевна, видите, тоже «уши спаниеля», а вот это вот некая Пушкина, но здесь она уже Ланская. И обратите внимание: они одеты абсолютно по одной и той же моде, т.е. шляпки, перья, причёски – всё вот прямо сходится. Пушкина – это в смысле Наталья? Да, Наталья Гончарова, но во втором браке она была Ланской. Говорят, была невероятная красотка, я читал? Она была... она и здесь, в общем-то, вполне, т.е. она была невероятная красотка, у Пушкина, в общем-то, губа не дура. Мария – соответственно, поэтому дворец назван Мариинским, да, на секундочку, она там поселилась, и была проблема у царских детей, заключавшаяся в том, что...особенно у дочерей, что их, как правило, выдавали замуж и отправляли в Европу, а Николай Первый очень любил свою дочь, и у них была прямо такая сакральная связь. Есть масса воспоминаний, например, как во врем я одного из приёмов... взгляд Николая Первого никто не выносил, он посмотрел на дочь, она посмотрела на него, он не стал отводить глаза, она тоже не стала отводить глаза, и вот они в такие гляделки начали играть. Чисто василиск. Да, и в итоге Николай Первый не выдержал. О! Николай Первый не выдержал – у неё был характер папочкин, на самом деле. И вот проблема: что делать-то? Надо бы, собственно, дочь пристроить, а отсылать её не хочется. Приехал герцог Лейхтенбергский, вот так вот он выглядит. Герцог Лейхтенбергский – это сын Эжена Богарне, а Эжен Богарне – сын, соответственно, извините, на секундочку, супруги Наполеона. Ну он был пасынок, правда, Наполеона. Это опять-таки нам говорит о том, что вот в то время не было, знаете, вот такого, как у нас, я не знаю, вражеская сторона – и всё, вот они нам враги, там, я не знаю, фашистская Германия, и т.д. Ну было бы странно, если бы сын Сталина женился на дочке Гитлера, например. Да, ну это как бы такое... Даже не то, что странно, а вообще... Да, такое, конечно, очень грубое сравнение, но тем не менее... Оно имело, как мне кажется, такой корневой смысл: мы тут кругом родня, и это ликвидирует массу конфликтов военных, которые можно решить на родственном уровне, встретившись, поговоривши, туда-сюда. Ярославна, королева Франции, заслана была именно для этого. Монферран, архитектор Исаакиевского собора, воевал в наполеоновских войсках, получил орден Почётного легиона – ничего, приехал в Россию, стал практически придворным архитектором Николая Второго. Булгарин, знаменитый публицист, тоже воевал, он вообще там польские корни имел – приехал, начал печататься. Т.е. вот не было ещё вот этого, понимаете, жёсткого патриотического разграничения в то время. И вот этот Лейхтенбергский... Это не значит, что тогда люди были умнее, и всё было устроено лучше, просто всё было не так. Конечно. Ну что такое герцогство Лейхтенбергское, ты можешь себе представить. Вообще Германия того времени – такое лоскутное одеяло, там куча – эти Вюртемберги, Гессен-Дармштадты, ..., и т.д., и т.п. Ему говорят: так вот... У них как-то что-то закрутилось, ему говорят: так оставайся... Мальчик с нами... Да, будешь нашим королём. Ну и он подумал и остался, они поженились. Пока строился Мариинский дворец, им выделили помещение в Зимнем дворце, и вот это очень показательный момент – что герцог Лейхтенбергский в отличие от наших Великих князей, которые максимум чем занимались – это военной и строевой подготовкой, он занялся наукой, причём прикладной наукой – он начал строить, делать опыты из области гальванопластики. Гальванопластика- это вот шоколадный заяц, представляешь себе, да, или там... Я работал в гальванопластике, я знаю, что это. Т.е. это изготовление очень тонкого металла посредством химической реакции, и это пришлось очень кстати, потому что как раз строился Исаакиевский собор напротив, и там по углам стоят фигуры, ну вот представьте – Медный всадник туда водрузить. Медный всадник реально целиковый. Вот инженер Якоби с подачи как раз герцога Лейхтенбергского изобрёл... Погорячились – целиковый... Нет, такие вещи изготавливаются – я как эксперт – методом выколотки, т.е. когда выколачивают отдельные части, потом их сваривают различными способами. Он же пустой внутри, Медный всадник. Медный всадник не пустой, пустой памятник Николаю Первому. Все пустые, я вас уверяю, даже статуя Свободы составляется из частей, а гальванопластика, по идее, ну я только с мелкими формами работал, у нас в основном была Тайная вечеря, она такая... она как горельеф, т.е. там некоторые части торчали, на неё там наливали резину, делали форму, а потом туда осаждался металл, и из этого получалась ну не как чеканка, а как литая такая штука, очень тонкая, мелкие детальки там видны, и всякое такое. Слушай, насколько я знаю... Вещь крайне полезная, не будем в дебри залезать, вещь крайне полезная, для определённых художественных решений просто незаменима. Ну факт в том, что она была изобретена здесь, в России. Этого не знал. Да, Якоби... ну как – в нашей Википедии написано, что он русский, в английской Википедии написано, что он немецко-еврейский. Какой кошмар! Это всё в корне меняет. Отношение к его творчеству должно измениться. Да, и вот с подачи вот этого герцога Лейхтенбергского как раз вот это всё пошло. Ну т.е. человек делом занимался? Человек занимался делом, впервые в мировой истории метод гальванопластики был применён именно для изготовления скульптур для украшения архитектурного памятника, т.е. все вот эти ангелы, барельефы, которые стоял на Исаакиевском соборе, сделаны методом гальванопластики, вот Якоби как раз этим и занимался. Он возглавил горное дело, он, соответственно, путешествовал туда... Он в зимнем дворце организовал себе лабораторию – ты можешь себе представить? В то время, как все там чайки-кофейки попивали и думали, с кем бы там замутить, человек, соответственно – ну немец, что ж поделать? Штольц. Да, Штольц – вот очень хорошее сравнение. И поехал, простудился и умер, умер молодым, ему не было ещё 40 лет. А надо сказать, что Мария Николаевна ещё при его жизни замутила с товарищем Строгановым, вот он. Этот Строганов – сын Александра Строганова и Натальи Кочубей, которой Пушкин посвятил «Полтаву»: «Богат и славен Кочубей, его луга необозримы...», «Тебе – но голос музы тёмной...» В общем, вот это он. И у них уже при жизни был роман, и там было несколько детей, и если по поводу старшего соглашались, что, скорее всего, да, это от него, то вот уже младшенькие – там были очень серьёзные подозрения, что они от него. Когда он умер, и вот здесь трагедия, понимаешь, трагедия царской семьи, и не только царской, вообще любой королевской семьи – ты не можешь жениться или выйти замуж за того, кого ты любишь, если он не того ранга, а ранг должен быть самый-самый-самый. Ну, можешь, но всё потеряешь. Да, совершенно правильно – можешь, но всё потеряешь, абсолютная правда. И Мария Николаевна, они в итоге обвенчались тайно в домовой церкви этого самого Мариинского дворца, об этом знали всего несколько человек, включая её братца, будущего Александра Второго, и пока Николай Первый жил, это всё держалось в тайне, они умудрялись это сохранять в тайне, но когда он умер, они через некоторое время раскрылись, и это был шок для вдовствующей императрицы, которая сказала: «Боже, я думала, что я потеряла мужа, но теперь я потеряла и дочь». Какая конспирация, слушай! Да, но при этом остались воспоминания про этого Строганова, двое есть воспоминаний – Оболенского и Сологуба, Сологуб – это писатель, а Оболенский – это один из деятелей как раз либеральных реформ при министре военном Милютине. Значит, они писали о том, что... вот особенно у Оболенского мне очень нравится – что вот этот Строганов был такой очень жёсткий кутила, на самом деле, и в год женитьбы на Марии Николаевне он особенно стал вести себя неподобающим образом, видать, чтобы отвести подозрение в том, что он может быть её супругом – это как вот с катехизисом революционера Нечаева, что революционер, чтобы отвести подозрение, должен упасть максимально низко. А Сологуб описывает совершенно потрясающий эпизод, как он, будучи где-то в немецкой Прибалтике нашей, там местные бароны, зная, что он такой любитель этого дела, решили его проучить. Их там было 17 человек, и они сказали: «А давайте вы теперь с каждым из нас выпьете по бокалу шампанского?», будучи уверены, что он, выпив 17 бокалов шампанского, рухнет. Он выпил, как огурчик остался, говорит: «А давайте теперь моё пари?» Говорят: «Давайте». – «А давайте теперь каждый выпьет по 17 бутылок шампанского?» Естественно, они после третьей все легли, а он встал и поехал. Сынки, блин! Да, и у неё, соответственно, было несколько детей, про которых я не буду сейчас подробно рассказывать, буквально просто вкратце скажу: вот Николай Лейхтенбергский – это который её сын, он был... он замутил с госпожой Акинфьевой, в девичестве Анненковой... Акинфеевой... ...за которой ухлёстывал ни больше ни меньше как наш министр иностранных дел канцлер Горчаков, причём Горчаков был 1798 года рождения, а она была 1840 года рождения, и дело в том, что министр Горчаков... у него... наше министерство тогда располагалось в левом крыле Главного штаба, где сейчас импрессионисты висят эрмитажные, там же была его казённая квартира, а в правом крыле было как раз Управление вот этих горных дел. В левом крыле поликлиника ГУВД, как сейчас помню, была. Потом... нет, так это вообще всё это здание было под вояками. Сейчас левое... ну не сейчас, там несколько лет назад левую часть оттяпали и отдали Эрмитажу, чтобы они повесили туда всех этих Матиссов, Ван Гогов и импрессионистов. И там, кстати, есть, если вы пойдёте дальше, там есть экспозиция, которая посвящена как раз Министерству иностранных дел, и там же была казённая квартира этого Горчакова. Горчаков – это был человек, который учился вместе с Пушкиным, он был последним оставшимся в живых из первого легендарного лицейского выпуска. Он за ней ухлёстывал, за ней ухлёстывал Тютчев, который написал совершенно потрясающие стихи, что «при ней и старость молодела, и опыт стал учеником, она вертела, как хотела, дипломатическим клубком». Ха-ха! Мерзавка! Ну естественно, Николай Лейхтенбергский попал под её обаяние, и соответственно, Мария Николаевна, у меня есть, кстати, портрет её в более старшем возрасте, Мария Николаевна, которая сама была не без греха, совершенно пришла в ужас от того, что её дорогой сынок может жениться неподобающим образом, пыталась этому помешать, но... Неведомо на ком, да? Да, неведомо на ком, но... Вот она уже в более старшем состоянии, вот это её супруг герцог Лейхтенбергский. Интересно, кстати – уже тогда фотография была, чего они не фоткались? Ну, ещё да, в основном портреты ещё были. Ну, видимо, это круче было. Да, и на самом деле, Горчаков, когда понял, что он перестарался с этой Акинфьевой, он как раз постарался их поженить, т.е. там была целая такая интрига, и он, в общем-то, себя спас. Дальше у неё был сын вот этот вот – Георгий Лейхтенбергский, который был женат дважды, вторая его супруга была одна из сестёр черногорских, которых называли «черногорскими пауками». Витте называл – Стана и Милица, на одной их них был женат Николай Николаевич-младший, а на другой – этот герцог Лейхтенбергский, которого Александр Третий насильно поженил на ней, и именно через этих вот как раз черногорских принцесс Распутин-то и попал во двор. И был у неё ещё один прекрасный сынок – Евгений Лейхтенбергский, вот этот вообще просто зажигал не по-детски. Вообще ничего общего в лицах. Ну да-да, ты понимаешь, Евгений Лейхтенбергский. Причём, видишь, эти-то уже всё-таки бородатые. Евгений Лейхтенбергский, у которого была любовница Зинка Скобелева, сестра белого генерала Скобелева. Я тут, короче, извини – я тут был вчера буквально в Москве, у меня было 2 часа свободного времени, у меня была встреча, и я поехал, заехал в музей в переулке, который отходит от Старой Басманной, и там усадьба, и в ней экспозиция – выставка, посвящённая поставщикам двора Его Императорского Величества, купцам. И там, естественно, шустовские все бутылки и... господи, забыл фамилию, ну т.е. Шустов – производитель алкоголя, а была фамилия, которые непосредственно эти бутылки делали, и там реально бутылка в форме Скобелева... Я тебе клянусь, я сфотографировал – т.е. реально водочная бутылка в виде Скобелева, и ещё... Я об этом читал: когда был юбилей Пушкина в 1899 году, Шустов выпустил Пушкинский коньяк, я думал, что тоже это байка – нет, там реально бутылка в виде Пушкина. Пушкин такой... Наливает, да? ...у него пробка в башке. Я это всё зафоткал, ну т.е. совершенно вообще, каждый раз удивляешься. И вот эта вот Зинка Богарне, она тоже потом удачно себе сделала карьеру, получила титул Богарне тоже, она была любовницей другого Великого князя – Алексея Александровича, это князь Цусимский, «7 пудов августейшего мяса», который всё сделал хорошо, чтобы мы флот наш... наша броня была не такая броневая, как нужно. И он был на ней женат, на этой Зинке Скобелевой, а она была любовница Алексея Александровича, и они вот так втроём по Европе путешествовали, наводя страх и ужас, и прочее. И по рассказам некоторым Алексей Александрович иногда, он был такой огромный, ну я вот этот фильм с Мэлом Гибсоном, где в Америке там он снимается, Джуди Фостер, там карточная игра, я не помню... господи, как он называется? Там есть совершенно безумный русский князь... «Мэверик»? «Мэверик». Безумный русский князь – это вот как раз прототип Алексей Александрович. Он, действительно, ездил в Америку, охотился на буйволов, был такой силач – он этого Евгения Лейхтенбергского пару раз выкидывал из окна своего дворца на Мойке 122, там, где сейчас Дворец музыки. В общем, там такие высокие отношения. Ну и просто я к тому, что вот такое потомство, и это нормальная история. Русский музей точно так же стал музеем – потому что потомки Елены Павловны и Михаила Павловича себя изжили. В какой-то момент им просто стало... у них накопилось столько долгов – они были вынуждены продать этот дворец Мариинский, почему туда и заселился сначала Государственный Совет – вот эта знаменитая картина, про которую мы говорили, Репина там висела, а сейчас там располагается непосредственно правительство Петербурга. Кстати, очень интересный момент: мне кажется, что вообще должна быть государственная программа по вскрытию захоронений, извлечению костей, биологического материала из них и установления материнства, отцовства, родства, чтобы было понятно, кто, от кого, куда и как. Сейчас это тихо-тихо двигается в отношении живых людей, когда там всякие ДНК-экспертизы. Помнишь, там одно время пуля гуляла, что когда в Британии начали массово этим заниматься, то выяснили, что примерно 30% детей не от тех отцов. Ну, на это, во-первых, нужны деньги, на самом деле, во-вторых, на это нужно... кто-то должен этим заняться, и в общем, самый ярчайший пример, и потом есть РПЦ... самый ярчайший пример – это останки Николая Второго и его семьи, которые до сих пор Церковью так и не признаны. Ну это у них свои внутренние кривляния, потому что сначала сказали одно, а теперь придётся сказать другое, и как-то непогрешимость высказываний может пострадать – что ж вы тогда-то там несли, а теперь оказалось не так? И чтобы закончить нашу тему – Мариинский дворец вот этот вот, он, обратите внимание, это с крыши Исаакиевского собора... С колоннады, наверное? Да, с колоннады. В какой-то момент и он тоже был покрашен, как и Зимний дворец, как и Главный штаб, единым просто... Красный, да? Ну он был такой, тёмным суриком был покрашен, и вот Мариинский дворец тоже не избежал этой участи. И надо сказать, что рядом там располагалась гостиница «Бристоль», где был совершён взрыв случайный, где погиб террорист Швейцер, но об этом мы поговорим уже в одном из следующих выпусков, а в следующий раз мы уже посвятим наш выпуск вот этому прекрасному человеку – Григорию Гершуни и становлению боевой организации партии социалистов-революционеров и потихонечку перейдём уже к убийству В.К. Плеве – это следующий министр внутренних дел, которого буквально спустя пару лет они укокошили, и это был самый первый такой уже, действительно, прогремевший террористический акт, прогремевший на всю Россию. А вот это немецкое посольство, нет? Вот смотри, я тебе объясню... Там, говорят, раньше решётки были со свастиками. Вот это немецкое посольство, это бывшее, на его месте потом по проекту Питера Беренса было построено современное здание, там сверху была скульптура, которую во время немецкого погрома скинули и оттащили в Мойку. В 1914 году – многие не в курсе – у нас громили немецкие постройки. А с этой стороны гостиница «Англетер». «Англетер» и «Астория» да. Я с ужасом как-то недавно понял, что «Англетер» - это «Англия» по-французски. Ну, «терра» - это «земля» потому что, «земля англов». Там повесился гражданин Есенин, а в святые 90-ые, помню, там 3 человек на пороге застрелили – такой шухер был! Жалко, тогда не было телефонов, а фотографировать было не принято – отличные фотки были бы от святых 90-ых. Ну в общем, вот, дорогие друзья, смотрите, как весело начался 20-ый век в Российской империи – грохнули в 1901 году министра просвещения, в 1902-ом – министра внутренних дел, а буквально потом, о чём мы будем говорить в следующих наших выпусках, грохнут второго министра внутренних дел и дядю царя – губернатора Москвы, прямо в Кремле, вот прямо-таки в Кремле. Об этом в следующий раз. Обалдеть! Спасибо, Павел Юрьевич. Продолжаем погружаться в историю родной страны. А на сегодня всё. До новых встреч. Не забываем ходить на экскурсии – линки под роликом.

(1.11.1727 – 14.11.1797) – действительный статский советник, обер-камергер, генерал-адъютант императрицы Елизаветы Петровны, председатель капитула ордена св. Владимира.

Первый куратор Московского университета (1755–1797), первый президент Академии художеств.

В библиотеке Московского университета хранится «Библиотека Шувалова» – собрание из 452 томов 20–50-х годов XVIII в. по всеобщей истории, истории Франции, Англии, Испании, Древнего Рима, военной истории.

Биографические сведения об И.И.Шувалове не столь разнообразны, да и характер его личности резко контрастен яркому и кипучему Ломоносову. «Шувалов скорее принадлежал к числу людей простых. Он не имел ни особенно сильного характера, ни отличных талантов, и большую часть жизни провёл на покое. Его литературные занятия ничтожны: они ограничивались переводами и кое-какими стихами. Но он пользовался высоким своим положением, богатыми средствами, которые посылала ему судьба, – для блага других; … он постоянно имел в виду распространение знаний и добра между стоявшими ниже его по общественному положению соотечественниками». И.И.Шувалов жил в особой атмосфере, окружённый книгами, статуями, картинами, в обществе писателей и образованнейших людей, и «среди тогдашней знати отличался мягкость, людскостью обращения».

С цветущей младости до сребряных власов

Шувалов бедным был полезен,

Таланту каждому покров,

Почтен, доступен и любезен!

(И.И.Дмитриев «К портрету Ивана Ивановича Шувалова», 1797)

В XIX в. о Шувалове было много написано, как об одной из самых замечательных личностей XVIII столетия. Слава о нём как о просвещённом русском вельможе распространилась и за границей; он переписывался с Гельвецием, Дидро и Д`Аламбером, а Вольтер сказал о нём: «Это один из самых воспитанных приятных людей, каких я когда-либо видел» («Cest un des homes le plus poli et le plus amiable que jaie jamais vu»).

Чем же прославился этот деятельный ревнитель русского Просвещения? Что сделал он для Московского университета, студентов которого С.М.Соловьёв назвал «детьми Шувалова?»

Вполне бескорыстный, И.И.Шувалов отказался от должности сенатора, от принятия графского титула и материальных выгод и поместий с населением до 10 тыс. душ. Однако была одна область, куда его влекли личные вкусы и где он господствовал неограниченно, – это область наук и искусств, что доставило ему прозвание «русского мецената» и сделало его имя навсегда памятным в истории русского просвещения как одного из основателей первого русского университета в Москве. 42 года И.И.Шувалов был куратором университета и постоянно заботился о нём, хотя лично посетил его лишь в 1779 г.; по его же замыслу были учреждены в 1757 г. Академия художеств и в 1758 г. гимназия в Казани.

Биография

«Время его жизни показывает, что Бог хранил его для счастия многих», «того Шувалова, который покровительствовал Ломоносова, никогда не забудем. Имя его навсегда останется драгоценно музам отечественным» (Батюшков). «Он жил для всенародной льготы/И покровительства наук» (Державин) (ИИШ. 16, 39, 110). И.И.Шувалов родился в Москве 1 ноября 1727 г., скончался в Петербурге 14 ноября 1797 г., погребён в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры. Он принадлежал к незнатному дворянскому роду, выдвинувшемуся при Петре – сын гвардии капитана Ивана Максимовича (ум. в 1741 г.) и его жены Татьяны Родионовны Растиславской (ум. в 1756 г.). Придворную карьеру сделал благодаря двоюродному брату Петру Ивановичу, принявшему активное участие в перевороте 1741 г. и впоследствии служившему императрице Елизавете. 5 сентября 1746 г. братья генерал-поручики Александр Иванович и Пётр Иванович Шуваловы получили графский титул. Именно Александр и Пётр обеспечили карьеру 23-летнего Ивана при дворе. В последнее десятилетие елизаветинского царствования влияние И.И.Шувалова огромно. Не обладая талантами творца, он, безусловно, был идеальным «потребителем» европейской культуры: благодарным слушателем, тонким ценителем изящного, меценатом, коллекционером. Его отличала и другая привлекательная черта, редкая в России, – ни раньше, под покровительством всесильных братьев, ни потом, когда в последние годы жизни Елизаветы он фактически управлял делами империи, Шувалов не использовал свою власть во зло другим, ради корыстных побуждений.

После смерти Елизаветы Петровны в 1762 г. Шувалов 14 лет провёл за границей, путешествуя по европейским странам. По возвращении в Россию он уже не пользовался былым влиянием, но его «образованность, близкое знакомство с первыми людьми Европы, знание иностранных дворов и политических отношений, всё давало ему право на внимание и отличие». Как куратор университета он уже не вникал в его повседневную жизнь, но представлял при дворе его интересы. Дважды посетил он торжественный университетский акт, вручая знаки отличия выпускникам и «первокурсникам». Устраивал личные приёмы и встречи для особо отличившихся гимназистов и студентов. Когда 14 ноября 1797 г. он скончался в Санкт-Петербурге университет искренне скорбел и почтил память своего куратора торжественным актом.

Шувалов и Ломоносов

Имя И.И.Шувалова неразрывно связано с именем М.В.Ломоносова: он был его покровителем, вместе с ним обсуждал проект устава университета и был воспет М.В.Ломоносовым в многочисленных поэтических произведениях:

А ты, о Меценат…

Тебе похвальны все, приятны и любезны…

(М.В.Ломоносов «Письмо о пользе стекла», 1752)

Как познакомились Ломоносов и Шувалов? В конце 1749-го или начале 1750 г. профессору Ломоносову был представлен некий юноша из хорошей семьи. Молодой человек захотел показать маститому мэтру свои стихотворческие опыты и взять у него несколько уроков поэтического искусства. Во всём этом не было бы ничего необычного, если бы этот молодой человек, Иван Иванович Шувалов, несколькими месяцами раньше не стал фаворитом императрицы. Шувалов старательно учился у Ломоносова – собственноручно полностью законспектировал его “Риторику” – но писать стихи так и не выучился. Шувалов любил науки «со всей искренностью души своей», занимался ими и вполне мог постигать заслуги великого человека. Ломоносов нашёл в нём своего истинного ценителя. Шувалов внимательно следил за его трудами, вникал, поощрял к дальнейшему, оказывал всякую помощь. За 15 лет их знакомства общественное положение Ломоносова выросло неизмеримо – в немалой степени он был обязан этому своему патрону. Как профессор, он был приравнен к чиновникам всего лишь IX класса, а в 1751 г. по ходатайству Шувалова получил звание коллежского советника, шагнув через два класса табели о рангах. Конечно, благодаря Шувалову получил Ломоносов в 1752 г. 30-летнюю привилегию на заведение мозаичной фабрики, и деревню Усть-Рудицы в 40 душ недалеко от Ораниенбаума, где была эта фабрика построена. Отношения между ними постепенно переросли в дружеские, и сообща они сделали немало.

Максимы Шувалова

• Пётр и Екатерина Европу приблизили к России;
• считайте, что я мёртв для себя самого, когда себе ничего не желаю, о себе не думаю, а всё для того, чтобы удостоиться имени честного человека.

Основные даты жизни И.И.Шувалова

	Рождение Шувалова в Москве.
	Определён в пажи к царскому двору стараниями двоюродных братьев А.И. и П.И.Шуваловых.
	Становится фаворитом императрицы Елизаветы Петровны.
	Пожалован в камер-юнкеры Елизаветы (V класс Табели о рангах).
	Камергер (IV класс Табели о рангах).
19.05–19.07.1754.	Шувалов сообщает Ломоносову о решении учредить в Москве университет. Ломоносов отправляет письмо Шувалову с кратким планом университета, обещая, «ежели дней полдесятка обождать можно», предложить «целый полный план». Разработка проекта Московского университета вместе с М.В.Ломоносовым.
	Утверждение Сенатом «Доношения об учреждении в Москве университета и двух гимназий», представленного И.И.Шуваловым, с приложением «Проекта об учреждении Московского университета». Проект передан на подпись императрице Елизавете Петровне.
	Награждён орденами Александра Невского и Польского Белого Орла.
	Назначен куратором Московского университета (до конца жизни).
	Просит президента Санкт-Петербургской АН К.Г.Разумовского перевести из академической гимназии в Московский университет учеников Ломоносова: магистров А.А.Барсова, Н.Н.Поповского и Ф.Я.Яремского.
Апрель–май 1755.	Передаёт директору Московского университета «Инструкцию» и «Регламент московской гимназии», определявшие правила приема и порядок обучения в гимназиях при университете. Синод по его «доношению» делает распоряжение о присылке семинаристов для зачисления в студенты учреждаемого университета.
	Просит президента Санкт-Петербургской АН К.Г.Разумовского выписать ректора для гимназии Московского университета, обратившись в немецкие университеты.
	По его инициативе издан указ Сената о порядке сношения Московского университета с присутственными местами, а также учреждении при нём типографии и книжной лавки.
	Начало издания университетом газеты «Московские ведомости», программу и новости «от Двора» лично определил Шувалов.
	По его инициативе издан указ императрицы Елизаветы Петровны, позволявший «недорослям из шляхетства, бывшим в указные сроки на смотрах, учиться в Университете до 16 лет, а по склонности к наукам и до 20», а успевших в науках определять на военные и гражданские должности, «ставя учение наровне с первоначальною службою».
	Произведён в генерал-лейтенанты (III класс Табели о рангах).
	В «доношении» в Сенат об учреждении Академии художеств пишет: «…можно некоторое число взять способных из университета учеников, которые уже и определены учиться языкам и наукам, принадлежащим к художествам... Ими можно скоро доброе начало и успех видеть».
	Указ императрицы Елизаветы Петровны об учреждении Академии художеств. До 1764 г. Академия художеств находилась в составе Московского университета, размещаясь при этом в Петербурге, в доме И.И.Шувалова, который управлял ее становлением с момента основания до весны 1763 г.

Иван Иванович Шувалов

Шувалов И.И. (1727–1797) родился в Москве 12 ноября 1727 года. Отец – Иван Максимович Шувалов, дворянин, капитан гвардии, умер в 1741 году. Мать, Татьяна Родионовна Ратиславская, пережила мужа на пятнадцать лет и умерла в 1756 году. У Ивана Ивановича была сестра Прасковья Ивановна, в замужестве Голицына.

Шувалов получил домашнее образование. С детства он показал прилежание, он любил учиться. По некоторым сведениям, активно занимался изучением языков, знал французский, немецкий и даже латынь. Сейчас таких зовут «ботаник».

Двоюродные братья Шуваловы – Петр и Александр Ивановичи – определили его ко двору, он стал пажом. Особенно в этом постаралась шустрая Мавра Егоровна – супруга Петра Ивановича. Уже тогда Екатерина заметила умного юношу, который несколько раз в качестве пажа сопровождал ее на охоту, неся ее ружье. Вот что она пишет в своих «Записках»: «Я вечно находила его в передней с книгой в руках, я тоже любила читать, и вследствие этого я его заметила, на охоте я иногда с ним разговаривала; этот юноша показался мне умным и с большим желанием учиться; я его укрепила в этой склонности, которая была и у меня, и не раз предсказывала ему, что он пробьет себе дорогу, если будет приобретать себе знания. Он также иногда жаловался на одиночество, в каком оставили его родные; ему было тогда восемнадцать лет, он был очень недурен лицом, очень услужлив, очень вежлив, очень внимателен и казался от природы очень кроткого нрава. Он внушал мне участие, и я с похвалой отозвалась о нем его родным, все любимцам императрицы, это привязало его ко мне – он узнал, что я желала ему добра, они стали обращать на него больше внимание; кроме того, он был очень беден».

Далее Екатерина пишет, что она первая его заметила и первая способствовала его сказочной карьере. Это, конечно, не так. «Еще в Ораниенбауме, он стал ухаживать за княжной Анной Гагариной, которую я очень любила в то время; через год он дошел в этой привязанности до желания жениться на ней; он бросился к ногам своих родных, чтобы получить их согласие, но последние и слышать об этом не захотели». Екатерина недоумевает – почему? Княжна Гагарина была очень выгодной партией. Причин может быть несколько. Одна из них – Мавра Егоровна уже тогда подумывала о другой карьере для племянника, другая – в документах как-то глухо говорится, что Ивана Ивановича хотели женить на Нарышкиной Наталье Александровне, сестре Льва Александровича Нарышкина. Но обе свадьбы не состоялись. Ивана Ивановича ждал его «случай».

В 1749 году во время пребывания императрицы в Москве намечалась свадьба Николая Федоровича Голицына и Прасковьи Ивановны Шуваловой – сестры Ивана Ивановича. 23 августа в честь посещения императрицей усадьбы Голицына Черемушки там был дан роскошный бал. Вот тогда-то Мавра Егоровна и представила ненароком государыне своего двадцатилетнего племянника – красавца-пажа Ивана Ивановича. Дежурный генерал-адъютант сделал в журнале запись: «Ее императорское величество соизволили иметь выход на Воробьёвы горы; в расставленных шатрах обеденное кушанье изволили кушать, а оттуда шествие иметь соизволили в село Черемоши – к господину генерал-майору князю Голицыну, где благоволили вечернее кушать, и во дворец прибыть изволили в первом часу пополуночи».

Через неделю Елизавета отправилась в Воскресенский монастырь (Новый Иерусалим) и там 5 сентября, в день своего ангела, объявила Ив. Ив. Шувалова камер-юнкером. Для двора это был знак – появился новый фаворит. Разница в возрасте восемнадцать лет, но кого и когда это смущало! Придворные были уверены, что «случай» продлится очень недолго. Кто же мог предположить, что во все последующее двенадцать лет, а именно столько осталось царствовать Елизавете, юный Шувалов станет для нее самым близким и родным человеком.

Иван Иванович был необычайным фаворитом. Он не был политиком и дипломатом, но, видимо, был силен в науке под названием человековедение, при этом был добр, бескорыстен и честен. О нем трудно писать, потому что нельзя поручиться за даты в его биографии в молодые годы, за его родственные связи. Например, сведения о первой встрече его с государыней очень противоречивы. Про деревню Черемушки я прочитала в очерке Анны Головановой «Любезный мой Шувалов»; современники Ивана Ивановича, скажем, князь Щербатов, совсем не так описывают эту встречу. Слишком много разночтений, но это полбеды. О нем трудно написать увлекательно. Раньше какие были «действующие лица» – хороший и плохой, а сейчас у нас – хороший и сложный. Иван Иванович безусловно относится к «хорошим», в этом беда беллетриста-историка. О «сложных» всегда интереснее и писать, и читать, потому что каждая интрига или сделанная ближнему гадость, предательство или подлость описывается современниками в мемуарах, в письмах, в записках всегда подробно и и красочно. Про доброе дело или не пишут вообще, или пишут одной фразой, благодарят, конечно, но обычно даже не упоминают – за что.

Нельзя сказать, что у него не было врагов. Тот же Бестужев его ненавидел, но вся эта ненависть уходила в песок. Екатерина в записках пишет о Шувалове в общем благодушно – подсмеивается, острит, ерничает, но терпит. Интрига против него при дворе велась постоянно. Иван Иванович был молод, хорош собой, как известно, «всегда с книгой», даже вежливость его раздражала. Однажды «общество», то есть двор, всерьез обиделось на Ивана Ивановича за то, что императрица решила выдать замуж старшую сестру Льва Нарышкина – Наталью Александровну – за нелюбимого ею Сенявина. Кажется, Шувалов-то здесь при чем? А при том, что он когда-то собирался жениться на Наталье Нарышкиной, а это с точки зрения «общественности» значит, что императрица задним числом ревнует к ней своего фаворита и мстит несчастной Нарышкиной.

Вторая предполагаемая невеста – княжна Гагарина – все время получала выговоры от государыни: то она не так одета, то ведет себя слишком раскованно. И опять Шувалов виноват. На него ополчились все фрейлины. Особенно возмущала всех его полная невозмутимость. Екатерина пишет: «Его всюду отталкивали и дурно принимали; все женщины смотрели на него, как на чуму, от которой надо было бежать». Скучно жилось фрейлинам, что и говорить, а здесь такое развлечение.

А вот история с белым пуделем. Екатерина пишет об этом с удовольствием. Великий князь подарил ей маленькую собачку. Ухаживать за собачкой поручили истопнику Ивану Ушакову. Вдруг все слуги стали называть пуделька Иваном Ивановичем, кличка прижилась. Пудель ходил на задних лапках, сидел со всеми за столом, очень аккуратно ел, фрейлины шили ему одежду, все забавлялись, как могли. Наконец по Петербургу распространилась сплетня, что при дворе теперь модно иметь белых пудельков, и все женщины, враги Шуваловых, имеют таких собачек, одевают их в одежду белых тонов и зовут всех Иванами Ивановичами. «Дело дошло до того, что императрица велела сказать родителям этих молодых дам, что она находит дерзким позволять такие вещи. Пуделю тотчас переменили кличку… В сущности это была клевета, только одну собаку так называли, да и то она была черной и о Шувалове не думали, когда давали ей эту кличку». Конечно, эта женская «фронда» была более направлена на слишком активных двоюродных братьев фаворита, Петра и Александра. Сам Иван Иванович не способствовал тому, чтобы братья слишком активно продвигались по служебной лестнице, но окружение не надо просить, оно само знает, кому надо оказывать услугу, а кому нет. Да мы и сейчас встречаем подобное. На фаворите держалось благополучие всей семьи.

Все наскоки на Ивана Ивановича вполне безобидны, и только в письме к Понятовскому от 2 августа 1762 года Екатерина словно срывает с лица маску. А может быть, Иван Иванович ей под горячую руку попал? Она уже на троне, уже императрица. Бывший любовник рвется из Польши в Москву. Она запрещает ему приезжать. В письме от 2 августа Екатерина подробно описывает героев недавнего переворота – все они прекрасные, честные, мужественные люди, и вдруг фраза: «И.И. Шувалов, самый низкий и подлый из людей , говорят, написал тем не менее Вольтеру, что девятнадцатилетняя женщина переменила правительство этой империи, выведите, пожалуйста из заблуждения этого великого писателя». Речь идет о юной Екатерине Дашкове. Девятнадцатилетняя «революционерка», «Екатерина маленькая», как ее тогда называли, была заметной участницей переворота, она скакала рядом с императрицей в военном мундире на вороном коне! Она «руководила заговором» и несколько ночей не смыкала глаз… Судя по ее книге, Дашкова всю жизнь верила, что посадила императрицу на трон. Наивно? Да! Но что уж так злиться по поводу слухов о письме Шувалова к Вольтеру? «Самый низкий и подлый из людей»!

А дело в том, что Иван Иванович своим письмом обесценивал победу Екатерины. Шувалов придает перевороту случайный характер, более того, он позволил себе насмешку, и с кем – с самим Вольтером! С самой первой минуты своего правления Екатерина взялась доказывать миру, что она законно заняла это место, что сам справедливый и ликующий народ отдал ей престол, отнятый у идиота мужа. А тут на тебе! Понятно, почему Иван Иванович 14 лет прожил за границей.

А что пишет Валишевский? Он не то чтобы недолюбливал Ивана Ивановича Шувалова, но он не отдает должного ему места в истории, пишет о нем с некоторой «снисходительностью». «Меня спросят, как я согласую свою оценку личности Шувалова с широким размахом его просветительской деятельности. Полагаю, ему благоприятствовала судьба. Жизнь порождает иногда одни обстоятельства, возвышающие человека, и другие, уничтожающие его. На вершине, куда вознесла его прихоть женщины, временщику оставалось лишь отдаться течению, увлекавшего его в страну к горизонтам сравнительной свободы и света, в том великом дне, который занимался в России на краю цивилизованного мира, ему дано было подготовить бледную, но полную обетований зарю для восходящего солнца – Ломоносова». Ну, знаете, Казимир Феликсович, это как посмотреть. Бирон тоже ходил в фаворитах, но он не университеты организовывал, а казни.

Не преминул Валишевский и сообщить отзывы о Шувалове иностранных посланников. Бретейль (1760), после беседы с Шуваловым: «Камергер не обнаружил в этом разговоре того ума, о котором мне говорили. Я нахожу его легкомысленным, в сущности мало образованным, но стремящемся показаться таковым». Австрийский посол д’Аржанто пишет в 1761 году: «Это человек среднего калибра, и главный его талант заключается в том, что он скрывает свои недостатки под личиной рвения, деятельности и любви к родине, о которой он имеет до смешного высокое мнение». Все эти посланники, естественно, хотели, чтобы Шувалов повлиял на императрицу в их собственных интересах, и неудачу списывали на незначительность собеседника. «Он ничего не понимает в делах!» – воскликнул в сердцах Эстергази. А может, он как раз понимал, просто действовал в интересах России, о которой был «до смешного высокого мнения».

Так в чем же необычность этого фаворита? Официально он не занимал никакой значительной должности при дворе. Камергер – это все, так его и звали. Камергером он стал в 1757 году. Тогда же вице-канцлер Воронцов представил государыне проект. По этому проекту Иван Иванович получал графский титул, становился сенатором и владельцем 10 000 крестьянский душ. Шувалов отказался. Он и так был богат, а чины его не интересовали. Вот его слова: «Могу сказать, что рожден без самолюбия безмерного, без желания к богатству, честям и знатности».

Но жить-то фавориту где-то надо? И это должно быть подобающее его положению помещение. В 1749 году началось строительство дворца для Шувалова. Место нашли рядом с Аничковым дворцом, в котором обитал Алексей Григорьевич Разумовский. Территориальная близость двух любовников императрицы никого не смущала, таковы были нравы. Екатерина не оставила без внимания новый дворец Шувалова и довольно едко написала о нем в своих «Записках»: «Принца Саксонского поместили в доме камергера Ивана Шувалова, который был только что отделан и в который домохозяин вложил весь свой вкус, несмотря на что дом был устроен без вкуса и довольно плохо, но, впрочем, очень богато. В нем было много картин, но большей частью – копии, одну комнату отделали чинаровым деревом, но так как чинара не блестит, то ее покрыли лаком и через это комната стала желтой, но очень неприятного желтого цвета; отсюда вышло то, что ее сочли некрасивой и, чтобы этому пособить, ее покрыли очень тяжелой и богатой резьбой, которую посеребрили. Снаружи этот дом, большой сам по себе, походил своими украшениями на манжетки из алансонского кружева, так много было в нем резьбы». В бытность свою в этом доме Ив. Ив. Шувалов приобрел славу мецената. Конечно, были среди его картин и копии, какая коллекция обходится без копий, но были там и полотна Тициана, Рубенса, Тинторетто, Веласкеса, со временем они станут основой коллекции Эрмитажа. В доме также была роскошная библиотека.

Отношение императрицы к Шувалову понятно. Каждой немолодой женщине приятно рядом иметь молодого человека, модно одетого красавца, при этом умника и хорошего собеседника. И любовь там была. Любовь приходит и в сорок, и в пятьдесят лет, и Шувалов отвечал взаимностью, недаром он потом так и не женился. А после смерти Елизаветы ему было всего тридцать четыре года.

Но, видимо, основой их отношений было взаимное доверие. Почти все годы фавора Иван Иванович фактически являлся связующим звеном между правительством и императрицей. Он был вхож к ней в любое время, все, касаемо государственных дел, было обговорено, а потому он готовил указы, встречался с иностранными посланниками. Последним он стал заниматься тогда, когда Бестужев был близок к опале и все дела по сношениям с Францией попали в руки Воронцова и Шувалова. А Иван Иванович очень любил Францию.

Свидетельством тому была его активная помощь в написании труда Вольтера под названием «История Петра Великого». Вольтер еще в 1745 году задумал стать почетным членом Российской академии – тут и жажда славы, почестей и денег, наконец. Великий писатель стал хлопотать через посланника д’Аламбера. Вольтер был избран. Тут же он предложил Российской академии написать книгу о Петре I, с условием, что ему предоставят необходимые документы и материалы. Этому воспротивился Бестужев. При чем здесь французы? Уж если писать про Петра Великого, то это должен сделать русский автор. Вольтер даже собрался посетить Петербург, но Кирилл Разумовский, президент академии, воспротивился этому.

В 1757 году Иван Иванович Шувалов уладил это дело. Вольтер стал писать историю Петра. Но где взять необходимые для работы материалы? Шувалов обратился к Ломоносову. «К сему делу, по правде, г. Вольтера никто не может быть способнее, только о двух обстоятельствах несколько подумать должно, – отвечал в письме Ломоносов. – Первое, что он человек опасный и подал в рассуждение высоких особ худые примеры своего характера. Второе, хотя довольно может получить от нас записок, однако перевод их на язык, ему знакомый, великого труда и времени требует». Далее Ломоносов пишет, что делать надо все быстро ввиду «престарелых лет Вольтеровых» и по толковому плану.

Вольтер потребовал историю дипломатических отношений при Петре. На этот раз Шувалов обратился к Мюллеру. Историк ответил, что это сложно, если весь материал изложить, то «надо написать громадную историю в фолиантах, что, кажется, не по гению г. Вольтера». Кроме того, посольские дела, если они писаны недавно, есть вещь секретная. Шувалов стал фактическим цензором высылаемого Вольтеру материала.

В 1759 году вышла первая часть «Истории Петра Великого», она не понравилась русским читателям. Коли взялся за такой ответственный труд, так пиши подробно и внятно. Вольтеру посылали материалы и о самозванцах, и о стрелецких бунтах, также о житии царей Михаила, Алексея и Федора, а автор все сократил и много места отвел своему личному мнению и пространным рассуждениям. С.М. Соловьев пишет, что книга эта, «несмотря на все ее недостатки», была нужна Европе и России и «стоила тех шуб, которые были отправлены ее автору». Фридрих II (а ведь уже шла война) писал Вольтеру с раздражением: «Скажите мне, пожалуйста, с чего это вы вздумали писать историю волков и медведей сибирских? И что вы еще можете рассказать о царе, чего нет в жизни Карла XII? Я не буду читать историю этих варваров, мне бы даже хотелось вовсе не знать, что они живут на нашем полушарии». «История Карла XII» уже была написана Вольтером. Фридриха можно понять, он натерпелся от русских и при Гросс-Егерсдорфе, и при Цорндорфе. Но Вольтера это только забавляло. Он был очень рад, что получил благодарность за свой труд от самой императрицы Елизаветы.

Теперь переходим к главным делам Ив. Ив. Шувалова. В 1775 году в Москве Ломоносовым при самом активном содействии Шувалова был основан университет. Фразу можно переиначить: «Шувалов основал университет при огромном содействии Ломоносова». Отношения этих двух людей, при их столь разном социальном положении, смело можно обозначить словом «дружба». Шувалов преклонялся перед гением Ломоносова, как мог, способствовал продвижению его идей, защищал в борьбе «с немцами», помогал деньгами и выручал в скандальных ситуациях, в которые попадал наш великий ученый и поэт из-за своего буйного характера.

Ломоносов горд, непокорен, обидчив. Приведу в пример его письмо к Шувалову, оно мне нравится и по стилю, и по содержанию, потому что отлично характеризует их отношения. «Никто в жизни меня больше не изобидил, как ваше превосходительство. Призвали вы меня сегодня к себе. Я думал, может быть какое-нибудь обрадование будет по моим справедливым прошениям. Вдруг слышу: “Помирись с Сумароковым”, то есть сделай смех и позор. Свяжись с таким человеком, который ничего другого не говорит, как только всех бранит, себя хвалит и бедное свое ритмичество выше всего человеческого знания ставит. Я забываю все его озлобления и мстить не хочу никоим образом, и Бог не дал мне злобного сердца; только дружиться и обходиться с ним никоим образом не могу, испытав через многие случаи и зная, каково в крапиву… Не хотя вас оскорбить отказом при многих кавалерах, показал я вам послушание, только вас уверяю, что в последний раз… Будь он человек знающий и искусный, пусть делает он пользу отечеству, я по малому таланту так же готов стараться, а с таким человеком обхождения иметь не могу и не хочу, который все прочие знания порочит, которых в духу не смыслит. И сие есть истинное мое мнение, кое без всякие страсти ныне вам представляю. Не токмо у стола знатных господ или у каких земских владетелей дураком быть не хочу, но ниже у самого Господа Бога, который мне дал смысл, пока разве отнимет…»

Вот такую вечный миротворец Иван Иванович получил отповедь. Эту цитату «но ниже у самого Господа Бога дураком быть не желаю» очень любили цитировать при советской власти, иллюстрируя этим величие Ломоносова и подлость царизма. А когда представишь Бога, который предлагает Ломоносову помириться с русским драматургом, видным представителем классицизма, а великий ученый и поэт говорит, что все это «смех и позор», грустно, но не более. Правда, мы не знаем, какие у Шувалова в доме были «знатные кавалеры», но вряд ли хозяин решил покуражиться над своим ученым гостем. Шувалов любил Ломоносова и все ему прощал. Они были соратники.

Московский университет был открыт «для всех сословий», куратором при нем был назначен Ив. Ив. Шувалов. И к созданию университета, и к дальнейшему его существованию он относился, прямо скажем, трепетно. Шувалов составил устав, покупал книги и учебные пособия, организовал при университете собственную книжную лавку и типографию. В этой типографии помимо учебников и книг печатались «Московские ведомости», созданная Шуваловым газета. Университет имел собственную библиотеку, которая «была отворена для студентов» каждую среду и субботу от 2 до 5 часов. Шувалов добился автономии для своего новорожденного учебного заведения, то есть университет не зависел от московских властей. И Ломоносов, и Шувалов очень хотели, чтобы преподавание велось на русском языке, чтобы преподаватели были русскими. Но пока будущим преподавателям самим надо было учиться у иностранцев. В первые годы русских профессоров было только двое – Поповский и Барсов, прочих приглашали из-за границы.

При университете были организованы две гимназии, в которых преподавали 36 учителей, из них 16 русских и 20 иностранных. Замечательный наш драматург Денис Иванович Фонвизин учился как раз в гимназии, об учениках которой говорили как о студентах, – учится в университете, а дальше понимай, как хочешь. Это Фонвизин оставил нам рассказ о гимназических неучах, у которых Волга впадала то в Белое, то в Черное море, и об учителе, у которого на кафтане пять пуговиц – по количеству склонений, а на камзоле – четыре, по количеству спряжений. На экзамене ученику комиссия задает вопрос – смотри, за какую пуговицу учитель держится, и смело давай ответ. Это не анекдот, это быль, но уже то, что подобные рассказы появились, говорит об успехах в деле просвещения. Раньше не было ни университетских гимназий, ни смешных о них рассказов.

Московский университет был основан 25 января, в день Св. Татьяны, Шувалов сам выбрал этот день в честь своей матушки Татьяны Родионовны. Сейчас на территории России 25 января отмечают как день студентов.

Но самым любимым детищем Ив. Ив. Шувалова была основанная им Академия художеств. Об ее учреждении в 1755 году Московский университет подал прошение в Сенат: «Щедротою ее императорского величества под ее покровительством науки в Москве приняли свое начало, и тем ожидается желанная польза от их успехов, но чтоб оные в совершенство приведены были, то необходимо должно установить Академию художеств, которой плоды, когда приведутся в состояние, не только будут славою здешней империи, но и великую пользою казенным и партикулярным работам, за которые иностранные посредственного знания, получая великие деньги, обогатясь, возвращаются, не оставя по сие время ни одного русского ни в каком художестве, который бы умел что делать, и т. д». Президентом Академии трех знатнейших художеств – живописи, скульптуры и архитектуры – стал Шувалов.

Академию учредили в Петербурге, потому что преподаватели, художники и архитекторы, отказались ехать в Москву, правильно полагая, что все их заказы будут получены от двора, да и жизнь в Северной столице казалась более обеспеченной. Для размещения академии Шувалов отдал собственный особняк. Всю жизнь он собирал произведения искусства – живопись голландская, итальянская, французская. В 1758 году значительную часть из своего собрания Шувалов подарил Академии художеств – ученикам нужно было учиться и копировать подлинники.

Начали с малого, в первом наборе было всего 16 человек, потом набрали учеников в Петербурге, через четыре года в академии уже училось 68 человек. Шувалов сам отбирал первых учеников. Главное, чтобы они обладали талантом и желанием учиться, сословие не играло роли. Первыми учениками стали Антон Лосенко, Федот Шубин, Федор Рокотов, Василий Баженов, Иван Еремеев, Иван Старов. Лучших учеников потом отправляли учиться за границу.

Ив. Ив. Шувалов много сделал для создания русского театра. В октябре 1756 года «ее императорское величество изволила указать для умножения драматических сочинений, кои на российском языке при самом начале справедливую хвалу от всех имели, установить российский театр, которого дирекция поручена бригадиру Сумарокову». Основателем русского театра справедливо считают ярославских купцов – Федора и Григория Федоровых, при восшествии на трон Екатерина II присвоила им дворянское звание.

«Русский для представления трагедий и комедий театр» – первый публичный, открылся в Головинском особняке на набережной Васильевского острова. Актрис, актеров и прочих работников для театра набирали вначале через Московский университет, давали объявление в «Московских ведомостях». С 1761 года «знающих грамоте девиц, желающих определиться в службу ее императорского величества при придворном театре» стали набирать и в Петербурге. Директор Московского университета сам возил лучших своих воспитанников в Петербург, чтобы представить их куратору Шувалову. Среди этих лучших был и Фонвизин Денис Иванович. Шувалов весьма покровительствовал будущему драматургу.

В «Записках» Л.Н. Энгельгарда я нашла забавный анекдот, правда, он относится уже к екатерининскому времени. Фонвизин был «облагодетельствован» Иваном Ивановичем, но, «увидя свои пользы быть в милости у светлейшего», то есть у Потемкина, который был в отвратительных отношениях с Шуваловым, драматург «перекинулся к князю». Чтобы угодить Потемкину, Фонвизин рассказывал об Иване Ивановиче много смешного; кроме того, он умел замечательно копировать людей, изображая их походку, повадки и речь. Однажды после очередной потехи Потемкин сказал в сердцах: «Как мне надоели эти подлые люди!»

– Так зачем вы их в дом пускаете? – отозвался Фонвизин. – Велите им отказать.

– Завтра так и сделаю, – бросил Потемкин.

На следующий день швейцар не пустил Фонвизина в дом. Тот возмутился:

– Ты, верно, ошибся и принял меня за кого-то другого.

– Нет, – отвечал слуга. – Я вас знаю. Именно вас его светлость приказал одного не пускать по вашему же совету.

Может быть, анекдот чистой воды выдумка, но он характеризует отношения людей XVIII века.

Сумароков стоял во главе театра до 1761 года. Характер у драматурга был трудный; какая-то в театре случилась история – по свидетельству современников, он поссорился с актрисами. С помощью Ив. Ив. Шувалова дело замяли. Придворная контора отчиталась перед Сенатом следующим письмом: «В сообщении, присланном от Ив. Ив. Шувалова, написано: ее императорское величество изволила указать г. бригадира Сумарокова, имеющего дирекцию над российским театром, по его желанию от сей должности уволить, жить ему, где пожелает, а за его труды в словесных науках, которыми он довольно сделал пользы, и за установление российского театра производить жалованье, каковое ныне имеет. Г. Сумароков, пользуясь высочайшей милостью, будет стараться, имея свободу от должностей, усугубить свое прилежание в сочинениях, которые столько ему чести, столь всем любящим чтение удовольствия приносить будут». То есть Сумарокова, как мы теперь говорим, «отправили на вольные хлеба», но с сохранением оклада, что в наше время уже не делается.

Умерла Елизавета, трон занял Петр III. Ив. Ив. Шувалов остался не у дел. Существуют две взаимоисключающих легенды. Первая – Шувалов вручил императору миллион рублей – последний подарок фавориту от Елизаветы. Вторая – Шувалов много времени проводил за карточным столом, проиграл миллион (все тот же!) рублей и вынужден был продать часть своего имущества. То ли ты украл, то ли у тебя украли…

На престоле Екатерина II. Шувалов не сразу уехал за границу, два года еще прожил в Петербурге в отчуждении от двора. Императрица не могла ему простить независимости; кроме того, она ревновала Ив. Ив. к популярности его среди европейской элиты. Отъезд Шувалова за границу был обставлен вполне гуманно: формально он ехал лечиться, при этом за Шуваловым сохранялось звание куратора Московского университета. Но Академия художеств была отдана в управление Бецкому. Перед отъездом в Европу Ивану Ивановичу действительно пришлось продать часть дома и некоторые любимые картины Рубенса и Рембрандта.

Известно, что поехать с Шуваловым в Европу мечтал Державин. Он был тогда солдатом в гвардейском полку, с Шуваловым он познакомился еще в Москве, а потому решил подать ему прошение, чтобы он взял его в Европу для пополнения образования. Не сомневаюсь, что Шувалов помог бы талантливому юноше, но вмешался случай. У Державина в Москве жила родная тетка, которая имела влияние на молодого человека. Тетка была уверена, что Иван Иванович Шувалов масон, по понятиям того времени – враг рода человеческого. Прошение так и не было написано.

За границей Шувалов прожил 14 лет. Об этой поездке он давно мечтал, а потому много ездил, жил в Риме, Флоренции и в Париже. В Италии он распорядился снять для Академии художеств «формы лучших статуй» и выслал их в Петербург, побывал в Помпеях на раскопках, покупал живопись, гравюры и другие произведения искусства. При этом он переписывался с лучшими умами Европы, посетил Вольтера.

В Россию он вернулся в 1777 году. Некоторые источники сообщают, что Екатерина так и не простила Шувалову его былой славы. Но это не так. Екатерина не была злопамятна, в 1777 году у нее родился первый внук Александр, положение ее на троне было столь прочным, что чужое мнение уже не волновало. Шувалов был приближен ко двору, получил звание обер-камергера и стал частым собеседником Екатерины II, она любила разговаривать с умными, образованными мужчинами. В своих «Записках» Энгельгард пишет, что Шувалов Ив. Ив. сопровождал императрицу в 1787 году в ее эпохальной поездке на юг – в Крым и прочие «новообретенные земли». Шувалов ехал с императрицей в одной карете.

Всю жизнь Иван Иванович поддерживал дружеские отношения с сестрой Прасковьей Ивановной. В 1780 году супруг ее князь Голицын умер, и Шувалов предложил ей поселиться в Петербурге рядом со своим, уже описанном ранее, домом. Прасковья Ивановна ненадолго пережила мужа. После смерти матери дочь Варвара Николаевна (1766–1812) переехала жить к дяде Ивану Ивановичу. Впоследствии Варвара Николаевна вышла замуж за Головина. Она оставила очень интересные «Мемуары», где пишет, что «дядя отдал ей всю свою любовь». Живя в доме Шувалова, юная Варвара составляла описи его коллекций, гравюр, картин и рукописей. Безусловно, Шувалов оказал большое влияние на ее нравственное и художественное мировосприятие.

Жизнь в Петербурге у Шувалова была очень активной и насыщенной. Он организовал первый в России литературный салон. Скажи мне, кто твой друг… – говорили древние. Вот неполный список друзей: Гаврила Державин, Осип Козодавлев, Иван Дмитриев, будущий директор Публичной библиотеки Александр Оленев и т. д.

Иван Иванович Шувалов умер в 1797 году, уже при Павле I. Его похоронили в Малой Благовещенской церкви Александро-Невской лавры. Провожать его катафалк вышел весь просвещенный Петербург. Благодарные потомки уже в наше время поставили ему памятник во дворе Академии художеств.

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты автора

Елизавета и ее последний фаворит Иван Шувалов Великолепные дворцы, их роскошная обстановка служили той драгоценной рамой, в которой люди видели императрицу Елизавету. Она прославилась как невероятная модница, не надевавшая новое платье больше одного раза. Примерки

автора

7.6. ИВАН V ИВАНОВИЧ ИВАН V ИВАНОВИЧ 1563–1572. В западно-европейских летописях он отразился как Габсбург = Новгородец «ФЕРДИНАНД I» 1558–1564 по . См. рис. 7.21 и рис. 7.22.После трагической гибели царя-подростка ДМИТРИЯ ИВАНОВИЧА, на престол вступает его младший брат ИВАН V ИВАНОВИЧ.

Из книги Реконструкция всеобщей истории [только текст] автора Носовский Глеб Владимирович

5.24. ИВАН V ИВАНОВИЧ = «ФЕРДИНАНД» 24a. РУССКО-ОРДЫНСКАЯ ИМПЕРИЯ. ИВАН V ИВАНОВИЧ 1563–1572, правил 9 лет. После трагической гибели царя-подростка ДМИТРИЯ ИВАНОВИЧА, на престол вступает его младший брат ИВАН V ИВАНОВИЧ. С воцарением подростка ИВАНА V ИВАНОВИЧА Захарьины-Романовы

Из книги Дворцовые тайны [с иллюстрациями] автора Анисимов Евгений Викторович

Из книги Реконструкция подлинной истории автора Носовский Глеб Владимирович

Иван У Иванович Иван V Иванович 1563–1572. В западных летописях отразился как Габсбург = Новгородец «Фердинанд I» 1558–1564 по .После трагической гибели царя – подростка Дмитрия Ивановича, на престол вступает его младший брат, подросток Иван V Иванович. С его воцарением

автора Соротокина Нина Матвеевна

Александр Иванович Шувалов Александр Иванович (1710–1771) состоял при дворе цесаревны Елизаветы, он содействовал ее восхождению на трон, поэтому после переворота на него как из рога изобилия посыпались награды. 1741 год – Александр Шувалов действительный камергер,

Из книги Императрица Елизавета Петровна. Ее недруги и фавориты автора Соротокина Нина Матвеевна

Петр Иванович Шувалов Энциклопедия пишет о нем – значительный государственный деятель. Петр Иванович (1711–1762) был очень разносторонним человеком. Если обязанностью Бестужева были иностранные дела, то Шувалова мы можем считать премьер-министром, хотя он не имел такой

Из книги Дворцовые тайны автора Анисимов Евгений Викторович

Идеальный фаворит: Иван Шувалов Тайна юного любовникаВ конце 1749 года у сорокалетней императрицы Елизаветы Петровны появился новый фаворит, Иван Иванович Шувалов, двадцати двух лет от роду. Многим казалось, что его «случай» будет недолгим и на смену ему придет новый

автора

Фёдор Иванович? Иван Иванович Молодой 1557 Рождение у Ивана IV сына Федора 1458 Рождение у Ивана III сына Ивана 99 1584 Федор становится великим князем Московским 1485 Иван становится великим князем Тверским 99 1598 Смерть Фёдора 1490 Смерть Ивана 108 Иван Иванович умер 7 марта, а Федор

Из книги Матрица Скалигера автора Лопатин Вячеслав Алексеевич

Иван IV ? Иван Иванович Молодой 1530 Рождение Ивана IV 1458 Рождение Ивана Ивановича 72 1534 Иван IV становится великим князем Московским 1471 Иван становится соправителем отца, великого князя Московского Ивана III 63 1553 Иван IV заболевает и находится при смерти 1490 Смерть Ивана

Из книги Толпа героев XVIII века автора Анисимов Евгений Викторович

Иван Шувалов: идеальный фаворит В конце 1749 года у сорокалетней императрицы Елизаветы Петровны появился новый фаворит, Иван Иванович Шувалов, двадцати двух лет от роду. Многим казалось, что его «случай» будет недолгим и на смену ему придет новый юноша. Но придворные

Из книги Фавориты правителей России автора Матюхина Юлия Алексеевна

Иван Иванович Шувалов (1727 – 1797) Последний фаворит императрицы Елизаветы, дипломат, меценат, коллекционер, основатель Московского университета и Петербургской академии художеств, Иван Шувалов родился в обедневшей дворянской семье в 1727 г. Он получил домашнее образование,

Из книги Русский Галантный век в лицах и сюжетах. Kнига первая автора Бердников Лев Иосифович

автора

Иван Иванович Волынский

Из книги История России. Смутное время автора Морозова Людмила Евгеньевна

Иван Иванович Волынский Принадлежал к боярскому роду, представители которого выехали на службу к московским князьям из бывшего Волынского княжества в XIV в. Первые сведения о службе Ивана Ивановича относятся к 1604 г. - он был послан царем Борисом под Пронск для борьбы с

Из книги Освобождение Вены: роман-хроника автора Корольченко Анатолий Филиппович

Иван Иванович Закоренелым десантником был и начальник штаба полка майор Лисов. Однажды во время демонстрации документального фильма о знаменитой массовой выброске десанта он сказал:- Внимательно понаблюдай за тем бомбардировщиком.- Это был четырехмоторный «ТБ-3», на

Главные достижения

«Идеологическое обеспечение нацпроектов» и «доделка» трехстороннего Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана; подготовка саммитов G8, АТЭС, Универсиады-2013, Олимпийских игр в Сочи; руководил подачей заявки на Чемпионат мира по футболу-2018; создание финансового мегарегулятора; масштабная приватизация.

Семья

Жена Ольга, познакомились на юрфаке МГУ. Сын: Евгений (род. 1993г.), окончил частную «Московскую экономическую школу», увлекается плаванием, самбо и конным спортом. Дочь: Мария (род. 1998г.), занималась художественной гимнастикой у жены Алишера Усманова Ирины Винер. Дочь: Анастасия (род. 2002г.).

Сводная сестра, Елена Лебова-Шувалова, работает директором московского Дома детского творчества «Исток». Племянник Станислав Шувалов занимает руководящий пост в холдинге «Пересвет-Групп».

Биография

И.Шувалов родился 4 января 1967г. на Чукотке, окончил юрфак МГУ по специальности правоведение, поступил атташе в правовой департамент МИД РФ. С 1993г. старший юрист, а позднее директор адвокатского бюро «АЛМ-консалтинг» Александра Мамута. Контора входила в британскую юридическую ассоциацию Eversheds, услугами представительств которой пользовались известные бизнесмены и политики, например, Борис Березовский и Роман Абрамович.

С 1997г. – начальник департамента госреестра федеральной собственности Госкомимущества. Ведомство возглавлял ставленник Анатолия Чубайса Альфред Кох. Шувалов представлял интересы государства в советах директоров компаний «Росгосстрах» и «Совкомфлот», являлся членом совета директоров ОАО «Общественное российское телевидение».

1998г. – назначен председателем Российского фонда федерального имущества. Продвижение лоббировал премьер-министр Сергей Кириенко, давний знакомый А.Мамута. Шувалов предложил Зумруд Рустамовой стать его заместителем. Через год она вернулась в Минимущество, где познакомилась с будущим вице-премьером Аркадием Дворковичем.

Шувалов представлял интересы государства в ОСАО «Российская государственная страховая компания», ОРТ, ГАО «Всесоюзный выставочный центр» (ВВЦ), ОАО «Газпром».

Одновременно с этим Шувалов вошел в состав рабочей группы по выработке неотложным мер по преодолению финансового кризиса вместе с Александром Мамутом, главой Внешэкономбанка Андреем Костиным и главой кремлевской администрации Александром Волошиным.

2000г. – по протекции Александра Волошина стал руководителем аппарата правительства России, замглавы администрации президента. В 2003г. мог занять пост премьер-министра вместо Михаила Касьянова, но в результате конфликта с премьером ушел из правительства и был назначен помощником президента. В обязанности Шувалова входили вопросы удвоения ВВП, борьбы с бедностью и военная реформа. Стал представителем президента в Национальном банковском совете и председателем совета директором «Совкомфлота» (до 2008г.) Курировал подготовку к саммиту «Большой восьмерки».

2008г. – первый заместитель председателя правительства, руководитель комиссии по развитию малого и среднего предпринимательства, комиссии по координации действий правительства для противодействия последствиям мирового финансового кризиса, куратор оргкомитета по подготовке к саммиту АТЭС.

Кандидатура Шувалова рассматривалась Путиным в качестве преемника на посту президента, но выбор пал на Дмитрия Медведева, который не выдвигал встречных условий. В обязанности Шувалова включили разработку алгоритма взаимодействия аппарата будущего премьера Путина с администрацией президента Медведева. Медведев хотел назначить Шувалова главой администрации президента, но чиновник отказался и вошел в правительство Путина. С 2008г. руководил госкомиссией по вопросам социально-экономического развития Дальнего Востока, Бурятии, Забайкалья и Иркутской области.

2009г. – национальный координатор по делам СНГ.

2010г. – председатель объединенной правительственной комиссии по экономическому развитию и интеграции, шерпа России в отношениях с российскими и иностранными инвесторами. После отставки Алексея Кудрина курирует экономический блок в правительстве. В 2011г. И.Шувалова «сватали» в руководители партии «Правое дело». Вместо этого чиновник возглавил избирательный список «Единой России» от Приморского края на выборах в Госдуму, но по традиции сдал мандат, отказавшись занять пост спикера Госдумы.

2012г. – первый вице-премьер России, курирующий финансовый блок, приватизацию и жилье. Выступил с идеей создания финансового «мегарегулятора». Объединение Федеральной службы по финансовым рынкам и Центробанка состоялось в июле 2013г. В 2013г. правительство поставило вопрос о целесообразности Министерства по развитию Дальнего Востока, появились слухи о передаче функций профильной госкорпорации. Путин уволил Виктора Ишаева с поста полпреда на Дальнем Востоке и назначил на должность Юрия Трутнева. СМИ назвали рокировку «аппаратным успехом» Игоря Шувалова, посчитав Трутнева «креатурой» вице-премьера.

Доходы

Согласно декларации о доходах за 2012г., Шувалов заработал 226,4 млн руб., его супруга Ольга Шувалова – 222 млн руб. (она является самой состоятельной супругой чиновника по версии журнала Forbes).

Основу капитала чиновник заработал в качестве учредителей ряда компаний в 1995-1996гг.: «Сталкер» (оптовая торговля), «Фантейм (риэлторская деятельность) «РЭНДО» (производство товаров народного потребления), «ОРТ-Консорциум банков» (объединяла капиталы банков-держателей акций «Общественного российского телевидения»).

В собственности – несколько квартир и земельных участков с постройками, семь автомобилей, «в пользовании» - дом в Австрии и квартира в Великобритании. С переходом на госслужбу передал бизнес в доверительное управление, а затем – в слепой траст.

Супруга является бенефициаром компании Severin Enterprises, зарегистрированной на Британских Виргинских островах с 2012г.

Сводная сестра владеет бутиками и салонами красоты, ее муж – молочным и вагоностроительным заводами.

«Как говорят, опасен не сытый чиновник, а голодный. В этом отношении Шувалов, наверное, самый интересный и показательный пример, поскольку никогда не скрывал своего богатства. Напротив, он с самого начала работал на прозрачность, причем, в лучших западных традициях. Подобные меры позволяют Шувалову спокойно работать, избегая подозрений в конфликте интересов», - отмечает политолога Алексея Мухина.

Слухи

В работе исповедует строгий, едва ли не авторитарный стиль. Во время службы в правительства «построил» подчиненных, потребовав неукоснительного исполнения регламента, отлавливая на входе опаздывающих чиновников и заставляя их дословно цитировать Конституцию.

Имеет натянутые отношения с экс-министром финансов Алексеем Кудриным. С 2006г. Кудрин активно выступал за повышение налогового бремени для Газпрома, но Шувалов, глава экспертного управления президента Аркадий Дворкович и глава Минпромэнерго Виктор Христенко выступили против. В 2007г. Шувалов фактически обвинил Кудрина в невыполнении условий по сохранению действующей налоговой системы. Это был очередной эпизод в их продолжительном конфликте.

Является серьезным лоббистом различных финансовых групп. В мае 2007г., возглавляя спецкомиссию по взаимодействию с регионами в сфере строительства жилья, направил письмо вице-премьеру и председателю совета директоров Газпрома Дмитрию Медведеву с просьбой помочь компании Coalco в реализации проекта «Большое Домодедово», предусматривающем возведение 12 млн кв. м. жилья в Подмосковье, и получил поддержку.

Шувалов с 2008г. курировал подготовку к саммиту АТЭС во Владивостоке. Счетная палата выявила нарушения на сумму в 15 млрд руб. при подготовке саммита (общий бюджет составил 690 млрд руб.), многие объекты не были сданы в срок. Саммит вылился в несколько уголовных дел против местных чиновников, однако к самому Шувалову претензий не было. После форума директор Центра поддержки региональных инициатив НИУ ВШЭ Иван Огнев назвал Игоря Шувалова «организатором путинских побед во Владивостоке, в том числе саммита АТЭС в 2012 году, которые до неузнаваемости изменили город и местный менталитет».

В декабре 2011г. Комиссия по ценным бумагам и биржам США уличила Шувалова в участии в сделках по приобретению активов в США на сумму в 319 млн долл., а также о предоставлении Шуваловым кредита на эти цели в 119 млн под 40% годовых.

В марте 2012г. через компанию Sevenkey семья Шувалова приобрела акции «Газпрома» на сумму в 18 млн долл. Алексей Навальный обвинил Шувалова в том, что на счет компании перечислялись десятки миллионов долларов от компаний, принадлежащих миллиардерам Роману Абрамовичу и Алишеру Усманову. СМИ увидели в «сливе» руку адвоката Павла Ивлева, обвиняемого в присвоении 2,4 млрд долл. компании ЮКОС. Генпрокуратура никаких нарушений в источниках доходов Шуваловых не выявила.

СМИ утверждали, что жена чиновника владела фирмой «Заречье-Девелопмент», которой принадлежало более 250 га вблизи «Сколково». Компания занималась торговлей земельными участками, но официального подтверждения информация не получила. В 2007г. у жены Шувалова украли кольцо за 100 тыс. евро в салоне красоты Сергея Зверева, вора так и не нашли.

Игорь Шувалов и Сергей Чемезов могли приложить руку к отставке гендиректора Большого театра Анатолия Иксанова в июле 2013г. В свое время давний неприятель Иксанова танцор Николай Цискаридзе учил балету дочь Шувалова.