Прочитать гранатовый браслет краткое содержание. Повесть Гранатовый браслет: анализ произведения
Как истинный патриот, горячо и преданно любящий Россию, А.И. Куприн в своих произведениях затрагивает острые социальные вопросы. Наряду с проблемами «маленького» униженного человека, темой тяжкого труда мастерового люда широкий резонанс в обществе вызвало описание положения падших женщин.
Но есть одна тема, к которой автор обращается бережно и благоговейно. Для него «любовь – величайшее счастье и величайшая трагедия». Повесть «Гранатовый браслет», краткое содержание которой последует ниже, – одно из самых трогательных и лирических произведений русского писателя о любви.
«Гранатовый браслет» был написан Александром Ивановичем Куприным в 1910 году.
Обратите внимание! Сюжет повести о любви не надуман, он основан на реальных событиях.
В основу «Гранатового браслета» легла безответная любовь простого чиновника к девушке из высшего общества, с чьей семьей был в дружеских отношениях писатель.
Куприну была преподнесена анекдотическая история с письмами влюбленного юноши. А после дерзкой выходки молодого человека с дарением предмету любви гранатового браслета произошло объяснение тайного воздыхателя с братом и женихом девушки. После этого юноша исчез из поля зрения семьи навсегда.
Этот сюжет истории с браслетом, но с переосмысленной концовкой лег в основу «Гранатового браслета». Емко и ярко заключено краткое содержание повести в словах К. Паустовского: «Один их самых благоуханных и томительных рассказов о любви….– это купринский «Гранатовый браслет»
Герои произведения
Фабула повести о любви – описание взаимоотношений двух главных героев «Гранатового браслета»: княгини Веры Николаевны Шеиной и мелкого служащего — телеграфиста господина Желткова. Завязка — получение княгиней в подарок от Желткова гранатового браслета в день ее рождения. Не менее важную роль в раскрытии замысла автора играют второстепенные (внесюжетные) персонажи, воссоздающие окружение, на фоне которого разворачиваются события, а также знакомящие с различными проявлениями любви.
Главные герои «Гранатового браслета»:
- Княгиня Вера Шеина – утонченная и образованная (выпускница Смольного института) молодая женщина, пребывающая в браке с князем Василием Шеиным несколько лет. Пара бездетна, хотя супруга мечтает о потомстве. Княгиня Вера Николаевна – образец домовитой, верной, любящей жены. Внешность она унаследовала от матери-англичанки, любит музицировать, увлекается карточными играми.
- Г.С. Желтков – небогатый молодой мужчина, служащий телеграфистом. Возраст не более 35 лет. Снимает скромное жилье у старушки-польки, привязавшейся к нему, как к сыну. Искренне и безответно любит княгиню Веру Шеину на протяжении 8 лет. Начал писать ей пылкие письма, когда девушка не была еще замужем. О чем были послания? О любви – то нежно-просящей, то пугающе-угрожающей.
- Князь Василий Шеин – муж Веры Николаевны. Спокойный уравновешенный мужчина, чуткий, он ценит свою жену. Князь обаятелен, знает множество забавных историй, веселит гостей дружескими шаржами.
- Николай Мирза-Булат Тугановский – брат княгини Веры Шеиной. Серьезный, эмоционально холодный молодой человек. Служит помощником прокурора. Не женат.
Второстепенные, но важные персонажи:
- Анна Николаевна (по мужу Фриессе) – сестра княгини Веры, уродившаяся внешностью в отца-татарина. Женщина кокетлива, весела, но совершенно равнодушна к богатому, глуповатому мужу. Она обожает старшую сестру Веру.
- Яков Михайлович Аносов – генерал, давний друг семьи Тугановских. Участвовал в военных кампаниях, получил боевые ранения, почти потерял слух. Он обожает Веру и Анну, как своих дочерей. Те также относятся к нему с нежностью и любовью, ласково называя Аносова «наш дедушка».
Повесть «Гранатовый браслет» содержит более двадцати персонажей, несмотря на ограниченный объем повествования жанра рассказа. Но каждое действующее лицо помогает донести автору идею произведения.
Любовь побеждает смерть – вот о чем повесть Куприна «Гранатовый браслет».
Полезное видео: краткое содержание — Гранатовый браслет
Сюжетная линия кратко по главам
Для ознакомления с мотивами и персонажами рассказа о любви вниманию читателя предлагается краткое содержание «Гранатового браслета». Нелишним будет отметить, что для ощущения всей прелести произведения, написанного на красивом русском литературном языке, читать «Гранатовый браслет» лучше в подлиннике.
Глава 1
Неожиданно для этого времени года (середина августа) жизнь на черноморском побережье омрачилась промозглой холодной погодой. Княгиня Вера Шеина не могла перебраться по примеру соседей в городскую квартиру из-за шедшего там ремонта. Но, к счастью, в сентябре установились ясные погожие дни, и княгиня начала готовиться к своим именинам.
Княгиня Вера Шеина
Глава 2
17 сентября княгиня ожидала приезда гостей, радуясь, что проводить день рождения пришлось на даче – это значительно сократило расходы на праздничный стол. Приходилось экономить на всем, ведь родовое имение пришло в полный упадок, а положение мужа в обществе вынуждало жить не по средствам.
Вера с утра получила в подарок от мужа жемчужные грушевидные серьги и пребывала в приподнятом настроении. На помощь княгине приехала ее младшая сестра Анна. Трудно было с первого взгляда распознать в них сестер – насколько внешне женщины были несхожи.
Княгиня Вера, унаследовавшая гордую холодноватую англосаксонскую красоту матери, была изысканно «строго проста,..чуть свысока любезна и царственно хладнокровна со всеми».
Приземистая Анна, в жилах которой преобладала монгольская кровь отцовских предков, со скуластым, но миленьким личиком была легкомысленно смешлива, кокетлива, задорна, весела, чем нравилась многим мужчинам. Замужем Анна была за богатым, но недалеким человеком, которого презирала и высмеивала, хотя, несмотря на любовь к флирту, была ему верна. Она родила в браке двоих детей, ставших предметом обожания и любви для сестры Веры, бездетной в ту пору.
Столь разительные отличия во внешности и в характере сестер не сказались на искренней привязанности женщин друг к другу.
Глава 3
Прервав хлопоты по подготовке к званому обеду, сестры решили передохнуть у берега моря. Анна безотрывно любовалась и восхищалась безбрежной синевой водных просторов. Вере же прискучили изо дня в день повторяющиеся виды, княгиня тосковала по соснам, мхам, прохладе лесов – всему, что так дорого сердцу северян.
В подарок Анна преподнесла Вере изящную антикварную прелестную вещицу – записную книжку в синем бархатном переплете с листочками из слоновой кости и филигранным узором на обложке.
Глава 4
К вечеру чета Шеиных начала принимать съезжавшихся гостей. Среди приглашенных были вдовая сестра князя, брат хозяйки Николай Николаевич, институтская подруга Веры Шеиной музыкантша Женни Рейтер, супруг Анны с приятелем и еще несколько принимаемых в обществе человек.
Самым долгожданным гостем был боевой генерал Аносов Яков Михайлович. Практически вся глава даже в кратком содержании «Гранатового браслета» посвящена описанию колоритной фигуры убеленного сединами воина.
«Большое» грубовато высеченное лицо старца оживляло «добродушно-величавое», даже слегка надменно-спокойное выражение глаз, свойственное людям, близко видевшим смерть на полях сражений. Неизменным атрибутом в руках генерала был слуховой рожок, так как в результате ранения в голову Аносов почти оглох.
Генерал был однополчанином и другом покойного отца сестер Тугановских. Поселившись в городке К., он искренне привязался к семейству товарища. Девочек Аносов знал с детства (Анна даже была его крестницей), а так как своя семья распалась у него еще в молодости, то всю нерастраченную нежность и любовь перенес мужчина на эти создания. Сестры платили ему той же монетой и начинали скучать, если долго не видели «своего дедушку» без его повествований о военных походах и сражениях.
Аносов Яков Михайлович
Глава 5
Праздничный обед был в самом разгаре. Хозяин вечера князь Василий Шеин, слывший прекрасным рассказчиком с тонким чувством юмора, развлекал гостей очередными байками, в которых реальность перемежалась с художественным вымыслом. Героем рассказа в этот вечер стал брат княгини Николай Мирза-Булат-Тугановский, предпринявший неудачную попытку жениться. Гости вместе с главным персонажем покатывались со смеху.
Княгиня Вера, отказавшись принять участие в покере, с неудовольствием отметила количество присутствовавших – их было 13 (женщина была суеверна). Горничная вызвала княгиню в кабинет, где передала хозяйке перевязанный лентой пакет и записку. Из женского любопытства Вера вскрыла пакет. В нем находилось украшение в виде гранатового браслета.
Снаружи золотой дутый массив браслета был покрыт плохо отшлифованными гранатами. В центре браслета чудесно выделялся зеленый гроссуляр, окруженный пятью красными горошинами, которые при повороте и преломлении света вспыхивали «прелестными огнями». Сердце княгини в тревоге сжалось: эти живые огоньки на браслете напоминали ей капли крови.
Развернув письмо, княгиня с досадой отметила, что подаренный браслет и записку она получила от давнего тайного поклонника, некогда забрасывавшего барышню письмами с изъявлением своей любви. В послании господин в самых вежливых и почтительных выражениях поздравлял женщину с Днем Ангела, желал ей счастья, приносил извинения за давние «дикие и глупые» письмена о любви, просил принять от него в дар браслет — точную копию их семейной реликвии, – поэтому камни чистые. Она будет первой хозяйкой браслета.
Такое подробное описание гранатового браслета в романе неслучайно. По преданиям гранат благоволит влюбленным, защищает семейный очаг, принося спокойствие, любовь и лад в дом. Это же объясняет Г.С.Ж в своей записке: «Зеленый гранат способен наделить благом предвиденья женщин, гнать прочь дурные мысли, мужчин же хранит от посягательств на жизнь».
Княгиня Вера, прочтя письмо, находится в сомнении: показывать ли мужу подаренный незнакомцем браслет.
Глава 6
Вечер продолжался. Часть гостей переместилась играть в винт, часть внимала пению приглашенного завсегдатая балов под аккомпанемент Женни, часть сгрудилась вокруг князя Шеина, развлекавшего окружение шутливыми рассказами.
Сегодня, несмотря на протест Веры, повествование шло о бедном телеграфисте, давно безответно влюбленном в княгиню. Рассказ дополнялся юмористическими рисунками, в которых юноша представал в разных образах. Рассказ комично заканчивался картиной смерти бедного служащего от неразделенной любви и разбитого сердца.
Глава 7
После чаепития гости стали разъезжаться. Оставшиеся разместились на террасе. Сестры, как в детстве, слушали рассказы старика Аносова. Он им поведал историю своей мимолетной любви с болгарочкой во время боевого похода. Все было целомудренно – молодые не преступили заветную черту, но воспоминания, как сладкое послевкусие, оставили след в сердце. «Была ли это любовь или иное чувство» – никто не даст ответа.
Отправившись провожать «дедушку», княгиня попросила мужа прочесть полученное письмо от молодого человека.
Глава 8
Провожая старого генерала, княгиня Вера продолжила расспрашивать его о превратностях любви. Аносов поведал грустную и в то же время трагикомичную историю своей женитьбы. Чистая и невинная девушка после полугода брака превратилась в склочную неопрятную визгливую бабу – отчаянную кокетку и жеманницу.
Сбежав с красавчиком-актером, она пыталась впоследствии вернуться к мужу, но Аносов ее не принял, хотя и не отказал в содержании до самой кончины бывшей жены.
На своем веку генерал повидал крайние случаи проявления болезненной любви. Первый был продиктован глупостью и закончился трагедией, второй – мягкотелостью и неуместной жалостью.
Скорее всего, отметил Аносов, ему не удалось встретить истинную любовь. В представлении генерала «любовь трагедийна – это величайшая тайна в мире».
Расспросив княгиню о загадочном поклоннике, благородный старец произнес, что вероятно жизненный путь Веры золотой нитью пересекла «та всепоглощающая, ничего не требующая самоотверженная любовь», встретить которую жаждет каждая женщина.
Глава 9
Дома княгиня Вера включилась в обсуждение поступка неизвестного поклонника. Брат резко настаивал на немедленном пресечении «глупостей» тайного воздыхателя. А браслет считал неуместной дерзостью, способной сказаться на репутации семьи. Решено было назавтра отправиться к господину Ж., вернуть подаренный браслет и потребовать оставить замужнюю женщину в покое.
Глава 10
Днем позже Николай Николаевич и Василий Львович посетили анонимного влюбленного. Под инициалами Г.С.Ж скрывался господин Желтков. На вид ему было не более 35 лет. Лицо, обрамленное длинными пушистыми волосами, казалось детским и бесхитростным. Худые пальцы нервно теребили борта кургузого пиджачка, сам он был высок и нескладен. Обстановка комнаты – простая и небогатая, свидетельствовала о невысоких доходах постояльца.
Николай без длинных предисловий объявил цель прихода – своим подарком в виде браслета молодой человек оскорбил даму, оказав неуважение не только княгине, но и всему семейству. Желтков, по большей части обращаясь к Шеину, согласился со всеми предъявляемыми претензиями, но просил иметь в виду, что ничего дурного он в мыслях не держал.
Мужчина объяснил, что любит Веру Николаевну, что любовь эта сильнее его, и забыть женщину он не в силах. Лишь один выход видит он – принять смерть в любой форме. Затем Желтков попросил разрешения ненадолго отлучиться, чтобы переговорить по телефону с княгиней.
Во время объяснения бедного поклонника Василий Шеин безотрывно следил за лицом молодого человека, в глазах которого не было и тени лукавства. «Он совершенно не способен на ложь и обман…. Разве можно винить его в любви, ведь любовь неуправляема…». Князь проникся сочувствием к юноше, в отличие от Николая, державшего себя с Желтковым высокомерно и надменно.
По возвращению молодой человек обещал исчезнуть из жизни Шеиных навсегда, тем более сама княгиня Вера Николаевна просила «скорее прекратить эту историю» с браслетом.
Дома все подробности визита были переданы княгине. «Этот человек убьет себя,» — поняла Вера.
Глава 11
Наутро княгиня, томимая нехорошими предчувствиями, прочла в газетах о загадочной гибели г-на Желткова. Причиной самоубийства якобы стала растрата казенных денег. Веру пронзила мысль, что в ее жизни случилась та настоящая любовь, о которой ранее поведал генерал Аносов.
Позже почтальон вручил княгине Вере Николаевне прощальное письмо от поклонника. В сообщении Желтков благодарил княгиню Веру «за огромное счастье – любовь» к ней и каялся за то, что «неудобным клином» ворвался в ее судьбу. Рефреном в письме повторялась фраза «Да святится имя Твое». Письмо заканчивалось скромной просьбой: в память о бедном влюбленном слушать сонату №2 Бетховена.
Княгиня Вера с разрешения мужа решила проститься с человеком, так преданно любившим ее.
Глава 12
Без труда отыскав квартиру г-на Желткова, княгиня выслушала слова сожаления от квартирной хозяйки. Пожилая женщина очень привязалась к «пану Ежию» и считала его почти своим сыном. Она рассказала о последних часах мужчины, о его просьбе повесить гранатовый браслет на икону Божьей матери.
Затем хозяйка оставила княгиню наедине с покойным. Вера поразилась спокойному, умиротворенному, почти счастливому выражению лица мужчины, будто перед смертью ему открылась «какая-то сладостная тайна, разом разрешившая его жизнь». Вера не могла сдержать слез – горьких, и в то же время очищающих.
Княгиня возле покойного
Глава 13
Застав по возвращению поздним вечером домой одну лишь Женни Рейтер, княгиня Вера тут же попросила ее сыграть что-нибудь, нисколько не сомневаясь, что подруга по наитию выберет ту самую мелодию. И действительно: как бальзам на душу полились звуки второй бетховенской сонаты.
Вера плакала, сожалея одновременно об упущенной большой любви и успокаиваясь от бессмертной мелодии. А в голове женщины звучала фраза «Да святится имя Твое». С последними аккордами пришло к ней успокоение.
На вопрос подруги о причинах слез, княгиня Вера ответила непонятной для Женни фразой: «Все хорошо. Теперь он меня простил».
Полезное видео: «Гранатовый браслет» – за 8 минут!
Заключение
Знакомство с повествованием «Гранатового браслета» даже в кратком изложении подтолкнет читателя погрузиться в сладостный мир пусть безответной, но безгрешной и самоотверженной любви. И тогда для получения истинного наслаждения от пера великого мастера захочется прочесть рассказ о любви полностью – без купюр и сокращений.
Сам Куприн в письме к Батюшкову признавался: «Кажется, ничего целомудреннее «Гранатового браслета» я не писал». Критики после выхода в 1911 году произведения в свет встретили рассказ восторженными рецензиями. « Гранатовый браслет» — это подарок новому поколению, это призыв к настоящей большой любви» – писал литературовед В.Л. Рогачевский. «Я рад,» – вторит ему М. Горький, – «Начинается хорошая литература».
Вконтакте
Гранатовый браслет – одно из самых проникновенных и печальных произведений А. И. Куприна. Оно было написано в 1910 году, сюжет основан на реальных событиях. Эта повесть – гимн силе любви, которая может наполнить жизнь человека смыслом и одновременно причинить невыносимые страдания. Многомудрый Литрекон передает эту книгу в сокращении, чтобы избавить от страданий читателя, который, вероятно, уже приготовил носовые платки в ожидании трагедии.
(580 слов) Княгиня Вера Николаевна Шеина, жена князя Василия Шеина, находилась на своей даче у моря в ожидании окончания ремонта в городской резиденции. В день своих именин — 17 сентября, она просыпается и идет в сад, чтобы срезать цветы к праздничному столу. Услышав звуки подъезжающего автомобиля, она выходит к воротам, где встречает свою сестру – княгиню Анну Николаевну Фриссе. Сестра вручает Вере подарок – старинную записную книжку ручной работы. Посидев на скамейке и полюбовавшись видами моря, сестры возвращаются в дом.
К вечеру на дачу съезжаются остальные гости: сестра князя, Людмила Львовна Дурасова, кутила Васючок, пианистка Женни Рейтер, муж Анны, профессор Спешников, вице-губернатор фон Зекк, родной брат княгини Веры, Николай Николаевич и отставной генерал Аносов, дедушка сестер.
За ужином в честь именин все веселятся, князь Василий рассказывает гостям истории. Когда ужин заканчивается, гости перемещаются за стол для игры в покер. Вера Николаевна решает не принимать участия в игре, ее зовет из гостиной горничная и вручает ей предмет, оказывающийся футляром для украшения. Внутри находится поразительной красоты браслет, украшенный кроваво-красными гранатами, и письмо, подписанное инициалами Г. С. Ж. Это подарок от давнего поклонника героини, который был безответно влюблен в нее на протяжении семи лет и теперь преподносил ей на именины браслет своей прабабки. Княгиня не обрадовалась этому подарку и недоумевала, что ей делать дальше: когда рассказать о письме мужу и рассказывать ли вообще. Она вернулась в гостиную, где князь Василий демонстрировал гостям домашний юмористический альбом и рассказывал истории собственного сочинения. Одна из историй называлась «Княгиня Вера и влюбленный телеграфист». В ней князь Василий в шутливой форме повествует историю о безответной любви скромного телеграфиста к его супруге, которая заканчивается его смертью. Гости пьют чай и уезжают. В доме остаются только князь с княгиней, Анна, и генерал Аносов. Генерал пускается в воспоминания о своей солдатской жизни, связанные с любовными похождениями его самого и его сослуживцев, после чего покидает поместье.
Вера Николаевна дает мужу и брату прочитать письмо поклонника. Ее брат приходит в ярость, увидев злосчастный браслет, и они с князем Василием принимают решение непременно найти Г. С. Ж., пристыдить его за столь дерзкий поступок и заставить забрать украшение обратно.
Василий Львович и Николай находят адрес квартиры Г. С. Ж. и отправляются к нему домой. Г. С. Ж. оказывается господином Желтковым, который объясняет, что любит княгиню всей душой и ничего с этим не может поделать, а браслет — это последнее, чем он может показать свою любовь. Князь Шеин позволяет Желткову в последний раз поговорить по телефону с Верой Николаевной, после чего тот возвращается в ужасном расположении духа и заявляет, что более не имеет претензий на сердце княгини.
Приехав домой, князь рассказывает жене, как прошла встреча с Желтковым, на что княгиня с уверенностью отвечает, что поклонник собрался покончить с собой. Она оказывается права, и вскоре в газете появляется объявление о трагической кончине чиновника. После известия в поместье приходит его прощальное письмо, в котором он описывает всю историю своей любви: где впервые увидел Веру, как посещал все светские мероприятия, которые посещала она, и как боготворил каждое ее движение.
Прочитав письмо, женщина едет в город, чтобы проститься с телом Желткова. Когда она уходит из его квартиры, хозяйка дома передает ей последнюю просьбу покойного, обращенную Вере: послушать сонату Бетховена. Героиня возвращается домой, где нет никого, кроме пианистки Женни Рейтер. Княгиня отдает ей бумажку Желткова, на которой написано, какое место из сонаты нужно послушать, и просит его сыграть. Повесть заканчивается тем, что Женни играет, а Вера обнимает в саду ствол акации и плачет – она понимает, что поклонник простил ее, но ту великую любовь, о которой мечтает любая женщина, она упустила, даже не узнав об этом.
L. van Beethoven. 2 Son. (op. 2, № 2).
Largo Appassionato.
I
В середине августа, перед рождением молодого месяца, вдруг наступили отвратительные погоды, какие так свойственны северному побережью Черного моря. То по целым суткам тяжело лежал над землею и морем густой туман, и тогда огромная сирена на маяке ревела днем и ночью, точно бешеный бык. То с утра до утра шел не переставая мелкий, как водяная пыль, дождик, превращавший глинистые дороги и тропинки в сплошную густую грязь, в которой увязали надолго возы и экипажи. То задувал с северо-запада, со стороны степи, свирепый ураган; от него верхушки деревьев раскачивались, пригибаясь и выпрямляясь, точно волны в бурю, гремели по ночам железные кровли дач, и казалось, будто кто-то бегает по ним в подкованных сапогах; вздрагивали оконные рамы, хлопали двери, и дико завывало в печных трубах. Несколько рыбачьих баркасов заблудилось в море, а два и совсем не вернулись: только спустя неделю повыбрасывало трупы рыбаков в разных местах берега.
Обитатели пригородного морского курорта – большей частью греки и евреи, жизнелюбивые и мнительные, как все южане, – поспешно перебирались в город. По размякшему шоссе без конца тянулись ломовые дроги, перегруженные всяческими домашними вещами: тюфяками, диванами, сундуками, стульями, умывальниками, самоварами. Жалко, и грустно, и противно было глядеть сквозь мутную кисею дождя на этот жалкий скарб, казавшийся таким изношенным, грязным и нищенским; на горничных и кухарок, сидевших на верху воза на мокром брезенте с какими-то утюгами, жестянками и корзинками в руках, на запотевших, обессилевших лошадей, которые то и дело останавливались, дрожа коленями, дымясь и часто нося боками, на сипло ругавшихся дрогалей, закутанных от дождя в рогожи. Еще печальнее было видеть оставленные дачи с их внезапным простором, пустотой и оголенностью, с изуродованными клумбами, разбитыми стеклами, брошенными собаками и всяческим дачным сором из окурков, бумажек, черепков, коробочек и аптекарских пузырьков.
Но к началу сентября погода вдруг резко и совсем нежданно переменилась. Сразу наступили тихие безоблачные дни, такие ясные, солнечные и теплые, каких не было даже в июле. На обсохших сжатых полях, на их колючей желтой щетине заблестела слюдяным блеском осенняя паутина. Успокоившиеся деревья бесшумно и покорно роняли желтые листья.
Княгиня Вера Николаевна Шеина, жена предводителя дворянства, не могла покинуть дачи, потому что в их городском доме еще не покончили с ремонтом. И теперь она очень радовалась наступившим прелестным дням, тишине, уединению, чистому воздуху, щебетанью на телеграфных проволоках ласточек, сбившихся к отлету, и ласковому соленому ветерку, слабо тянувшему с моря.
II
Кроме того, сегодня был день ее именин – семнадцатое сентября. По милым, отдаленным воспоминаниям детства она всегда любила этот день и всегда ожидала от него чего-то счастливо-чудесного. Муж, уезжая утром по спешным делам в город, положил ей на ночной столик футляр с прекрасными серьгами из грушевидных жемчужин, и этот подарок еще больше веселил ее.
Она была одна во всем доме. Ее холостой брат Николай, товарищ прокурора, живший обыкновенно вместе с ними, также уехал в город, в суд. К обеду муж обещал привезти немногих и только самых близких знакомых. Хорошо выходило, что именины совпали с дачным временем. В городе пришлось бы тратиться на большой парадный обед, пожалуй даже на бал, а здесь, на даче, можно было обойтись самыми небольшими расходами. Князь Шеин, несмотря на свое видное положение в обществе, а может быть и благодаря ему, едва сводил концы с концами. Огромное родовое имение было почти совсем расстроено его предками, а жить приходилось выше средств: делать приемы, благотворить, хорошо одеваться, держать лошадей и т. д. Княгиня Вера, у которой прежняя страстная любовь к мужу давно уже перешла в чувство прочной, верной, истинной дружбы, всеми силами старалась помочь князю удержаться от полного разорения. Она во многом, незаметно для него, отказывала себе и, насколько возможно, экономила в домашнем хозяйстве.
Теперь она ходила по саду и осторожно срезала ножницами цветы к обеденному столу. Клумбы опустели и имели беспорядочный вид. Доцветали разноцветные махровые гвоздики, а также левкой – наполовину в цветах, а наполовину в тонких зеленых стручьях, пахнувших капустой, розовые кусты еще давали – в третий раз за это лето – бутоны и розы, но уже измельчавшие, редкие, точно выродившиеся. Зато пышно цвели своей холодной, высокомерной красотою георгины, пионы и астры, распространяя в чутком воздухе осенний, травянистый, грустный запах. Остальные цветы после своей роскошной любви и чрезмерного обильного летнего материнства тихо осыпали на землю бесчисленные семена будущей жизни.
Близко на шоссе послышались знакомые звуки автомобильного трехтонного рожка. Это подъезжала сестра княгини Веры – Анна Николаевна Фриессе, с утра обещавшая по телефону приехать помочь сестре принимать гостей и по хозяйству.
Тонкий слух не обманул Веру. Она пошла навстречу. Через несколько минут у дачных ворот круто остановился изящный автомобиль-карета, и шофер, ловко спрыгнув с сиденья, распахнул дверцу.
Сестры радостно поцеловались. Они с самого раннего детства были привязаны друг к другу теплой и заботливой дружбой. По внешности они до странного не были схожи между собою. Старшая, Вера, пошла в мать, красавицу англичанку, своей высокой гибкой фигурой, нежным, но холодным и гордым лицом, прекрасными, хотя довольно большими руками и той очаровательной покатостью плеч, какую можно видеть на старинных миниатюрах. Младшая – Анна, – наоборот, унаследовала монгольскую кровь отца, татарского князя, дед которого крестился только в начале XIX столетия и древний род которого восходил до самого Тамерлана, или Ланг-Темира, как с гордостью называл ее отец, по-татарски, этого великого кровопийцу. Она была на полголовы ниже сестры, несколько широкая в плечах, живая и легкомысленная, насмешница. Лицо ее сильно монгольского типа с довольно заметными скулами, с узенькими глазами, которые она к тому же по близорукости щурила, с надменным выражением в маленьком, чувственном рте, особенно в слегка выдвинутой вперед полной нижней губе, – лицо это, однако, пленяло какой-то неуловимой и непонятной прелестью, которая заключалась, может быть, в улыбке, может быть, в глубокой женственности всех черт, может быть, в пикантной, задорно-кокетливой мимике. Ее грациозная некрасивость возбуждала и привлекала внимание мужчин гораздо чаще и сильнее, чем аристократическая красота ее сестры.
Она была замужем за очень богатым и очень глупым человеком, который ровно ничего не делал, но числился при каком-то благотворительном учреждении и имел звание камер-юнкера. Мужа она терпеть не могла, но родила от него двух детей – мальчика и девочку; больше она решила не иметь детей и не имела. Что касается Веры – та жадно хотела детей и даже, ей казалось, чем больше, тем лучше, но почему-то они у нее не рождались, и она болезненно и пылко обожала хорошеньких малокровных детей младшей сестры, всегда приличных и послушных, с бледными мучнистыми лицами и с завитыми льняными кукольными волосами.
Анна вся состояла из веселой безалаберности и милых, иногда странных противоречий. Она охотно предавалась самому рискованному флирту во всех столицах и на всех курортах Европы, но никогда не изменяла мужу, которого, однако, презрительно высмеивала и в глаза и за глаза; была расточительна, страшно любила азартные игры, танцы, сильные впечатления, острые зрелища, посещала за границей сомнительные кафе, но в то же время отличалась щедрой добротой и глубокой, искренней набожностью, которая заставила ее даже принять тайно католичество. У нее были редкой красоты спина, грудь и плечи. Отправляясь на большие балы, она обнажалась гораздо больше пределов, дозволяемых приличием и модой, но говорили, что под низким декольте у нее всегда была надета власяница.
Вера же была строго проста, со всеми холодно и немного свысока любезна, независима и царственно спокойна.
III
– Боже мой, как у вас здесь хорошо! Как хорошо! – говорила Анна, идя быстрыми и мелкими шагами рядом с сестрой по дорожке. – Если можно, посидим немного на скамеечке над обрывом. Я так давно не видела моря. И какой чудный воздух: дышишь – и сердце веселится. В Крыму, в Мисхоре, прошлым летом я сделала изумительное открытие. Знаешь, чем пахнет морская вода во время прибоя? Представь себе – резедой.
Вера ласково усмехнулась:
– Ты фантазерка.
– Нет, нет. Я помню также раз, надо мной все смеялись, когда я сказала, что в лунном свете есть какой-то розовый оттенок. А на днях художник Борицкий – вот тот, что пишет мой портрет, – согласился, что я была права и что художники об этом давно знают.
– Художник – твое новое увлечение?
– Ты всегда придумаешь! – засмеялась Анна и, быстро подойдя к самому краю обрыва, отвесной стеной падавшего глубоко в море, заглянула вниз и вдруг вскрикнула в ужасе и отшатнулась назад с побледневшим лицом.
– У, как высоко! – произнесла она ослабевшим и вздрагивающим голосом. – Когда я гляжу с такой высоты, у меня всегда как-то сладко и противно щекочет в груди… и пальцы на ногах щемит… И все-таки тянет, тянет…
Она хотела еще раз нагнуться над обрывом, но сестра остановила ее.
– Анна, дорогая моя, ради Бога! У меня у самой голова кружится, когда ты так делаешь. Прошу тебя, сядь.
– Ну хорошо, хорошо, села… Но ты только посмотри, какая красота, какая радость – просто глаз не насытится. Если бы ты знала, как я благодарна Богу за все чудеса, которые он для нас сделал!
Обе на минутку задумались. Глубоко-глубоко под ними покоилось море. Со скамейки не было видно берега, и оттого ощущение бесконечности и величия морского простора еще больше усиливалось. Вода была ласково-спокойна и весело-синя, светлея лишь косыми гладкими полосами в местах течения и переходя в густо-синий глубокий цвет на горизонте.
Рыбачьи лодки, с трудом отмечаемые глазом – такими они казались маленькими, – неподвижно дремали в морской глади, недалеко от берега. А дальше точно стояло в воздухе, не подвигаясь вперед, трехмачтовое судно, все сверху донизу одетое однообразными, выпуклыми от ветра белыми стройными парусами.
– Я тебя понимаю, – задумчиво сказала старшая сестра, – но у меня как-то не так, как у тебя. Когда я в первый раз вижу море после большого времени, оно меня и волнует, и радует, и поражает. Как будто я в первый раз вижу огромное, торжественное чудо. Но потом, когда привыкну к нему, оно начинает меня давить своей плоской пустотой… Я скучаю, глядя на него, и уж стараюсь больше не смотреть. Надоедает.
Анна улыбнулась.
– Чему ты? – спросила сестра.
– Прошлым летом, – сказала Анна лукаво, – мы из Ялты поехали большой кавалькадой верхом на Уч-Кош. Это там, за лесничеством, выше водопада. Попали сначала в облако, было очень сыро и плохо видно, а мы все поднимались вверх по крутой тропинке между соснами. И вдруг как-то сразу окончился лес, и мы вышли из тумана. Вообрази себе: узенькая площадка на скале, и под ногами у нас пропасть. Деревни внизу кажутся не больше спичечной коробки, леса и сады – как мелкая травка. Вся местность спускается к морю, точно географическая карта. А там дальше – море! Верст на пятьдесят, на сто вперед. Мне казалось – я повисла в воздухе и вот-вот полечу. Такая красота, такая легкость! Я оборачиваюсь назад и говорю проводнику в восторге: «Что? Хорошо, Сеид-оглы?» А он только языком почмокал: «Эх, барина, как мине все это надоел. Каж-дый день видим».
– Благодарю за сравнение, – засмеялась Вера, – нет, я только думаю, что нам, северянам, никогда не понять прелести моря. Я люблю лес. Помнишь лес у нас в Егоровском?.. Разве может он когда-нибудь прискучить? Сосны!.. А какие мхи!.. А мухоморы! Точно из красного атласа и вышиты белым бисером. Тишина такая… прохлада.
– Мне все равно, я все люблю, – ответила Анна. – А больше всего я люблю мою сестренку, мою благоразумную Вереньку. Нас ведь только двое на свете.
Она обняла старшую сестру и прижалась к ней, щека к щеке. И вдруг спохватилась. – Нет, какая же я глупая! Мы с тобою, точно в романе, сидим и разговариваем о природе, а я совсем забыла про мой подарок. Вот посмотри. Я боюсь только, понравится ли?
Она достала из своего ручного мешочка маленькую записную книжку в удивительном переплете: на старом, стершемся и посеревшем от времени синем бархате вился тускло-золотой филигранный узор редкой сложности, тонкости и красоты, – очевидно, любовное дело рук искусного и терпеливого художника. Книжка была прикреплена к тоненькой, как нитка, золотой цепочке, листки в середине были заменены таблетками из слоновой кости.
– Какая прекрасная вещь! Прелесть! – сказала Вера и поцеловала сестру. – Благодарю тебя. Где ты достала такое сокровище?
– В одной антикварной лавочке. Ты ведь знаешь мою слабость рыться в старинном хламе. Вот я и набрела на этот молитвенник. Посмотри, видишь, как здесь орнамент делает фигуру креста. Правда, я нашла только один переплет, остальное все пришлось придумывать – листочки, застежки, карандаш. Но Моллине совсем не хотел меня понять, как я ему ни толковала. Застежки должны были быть в таком же стиле, как и весь узор, матовые, старого золота, тонкой резьбы, а он Бог знает что сделал. Зато цепочка настоящая венецианская, очень древняя.
Вера ласково погладила прекрасный переплет.
– Какая глубокая старина!.. Сколько может быть этой книжке? – спросила она. – Я боюсь определить точно. Приблизительно конец семнадцатого века, середина восемнадцатого…
– Как странно, – сказала Вера с задумчивой улыбкой. – Вот я держу в своих руках вещь, которой, может быть, касались руки маркизы Помпадур или самой королевы Антуанетты… Но знаешь, Анна, это только тебе могла прийти в голову шальная мысль переделать молитвенник в дамский carnet . Однако все-таки пойдем посмотрим, что там у нас делается.
Они прошли в дом через большую каменную террасу, со всех сторон закрытую густыми шпалерами винограда «изабелла». Черные обильные гроздья, издававшие слабый запах клубники, тяжело свисали между темной, кое-где озолоченной солнцем зеленью. По всей террасе разливался зеленый полусвет, от которого лица женщин сразу побледнели.
– Ты велишь здесь накрывать? – спросила Анна.
– Да, я сама так думала сначала… Но теперь вечера такие холодные. Уж лучше в столовой. А мужчины пусть сюда уходят курить.
– Будет кто-нибудь интересный?
– Я еще не знаю. Знаю только, что будет наш дедушка.
– Ах, дедушка милый. Вот радость! – воскликнула Анна и всплеснула руками. – Я его, кажется, сто лет не видала.
– Будет сестра Васи и, кажется, профессор Спешников. Я вчера, Анненька, просто голову потеряла. Ты знаешь, что они оба любят покушать – и дедушка и профессор. Но ни здесь, ни в городе – ничего не достанешь ни за какие деньги. Лука отыскал где-то перепелов – заказал знакомому охотнику – и что-то мудрит над ними. Ростбиф достали сравнительно недурной – увы! – неизбежный ростбиф. Очень хорошие раки.
– Ну что ж, не так уж дурно. Ты не тревожься. Впрочем, между нами, у тебя у самой есть слабость вкусно поесть.
– Но будет и кое-что редкое. Сегодня утром рыбак принес морского петуха. Я сама видела. Прямо какое-то чудовище. Даже страшно.
Анна, до жадности любопытная ко всему, что ее касалось и что не касалось, сейчас же потребовала, чтобы ей принесли показать морского петуха.
Пришел высокий, бритый, желтолицый повар Лука с большой продолговатой белой лоханью, которую он с трудом, осторожно держал за ушки, боясь расплескать воду на паркет.
– Двенадцать с половиною фунтов, ваше сиятельство, – сказал он с особенной поварской гордостью. – Мы давеча взвешивали.
Рыба была слишком велика для лоханки и лежала на дне, завернув хвост. Ее чешуя отливала золотом, плавники были ярко-красного цвета, а от громадной хищной морды шли в стороны два нежно-голубых складчатых, как веер, длинных крыла. Морской петух был еще жив и усиленно работал жабрами.
Младшая сестра осторожно дотронулась мизинцем до головы рыбы. Но петух неожиданно всплеснул хвостом, и Анна с визгом отдернула руку.
– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, все в лучшем виде устроим, – сказал повар, очевидно понимавший тревогу Анны. – Сейчас болгарин принес две дыни. Ананасные. На манер вроде как канталупы, но только запах куда ароматнее. И еще осмелюсь спросить ваше сиятельство, какой соус прикажете подавать к петуху: тартар или польский, а то можно просто сухари в масло?
– Делай, как знаешь. Ступай! – приказала княгиня.
Год: 1910 Жанр: повесть про любовь
Данное произведение начинается с того что Княгиня Вера Николаевна Шеина, которая является женой предводителя дворянства, живет на даче, так как в их квартире, которая находится в городе, идет ремонт.
В произведении описывается день ее именин, начинают, съежатся гости и вдруг горничная н террасе вручает ей пакет. Вера раскрывает пакет и находит там браслет из недорого золота, украшен редкими гранатами к нему прилагается записка, она раскрывает ее и встречает знакомый почерк. Там написано, что этот браслет хранится в них семье и служит оберегом как для женщин, так и для мужчин. Она отлаживает подарок, решая показать ее мужу позже.
Но тут княгиню, отвлек смех - это князь Василий Львович демонстрирует своей сестре, Аносову и шурину домашний, рисованный, юмористический альбом. Их рассмешил письма телеграфиста когда-то влюбленного Веру. Всех это очень потешала. Когда гости уже практически разошлись княгиня взяла дедушку под руку,а прошептав мужу о содержимой тумбочки, а сама не спешно пошла провожать старика. По дороге генерал рассуждал про настоящие чувства, подкрепляя сказанное историями из жизни. Вера, внимательно выслушав деда, рассказала о своем тайном поклонники.
Решив, что подарок нужно вернуть муж и брат Веры разыскали поклонника. Им оказался некий Желтков. Этот человек объяснился мужу Веры что очень любит его жену, и попросив написать княгини последнее письмо, пообещав ее больше не беспокоить. Шеин разрешил ему это. После чего муж княгини приехал и рассказал ей о всем произошедшем. Передав последнюю прощальную записку от него. Прочитав записку, которую, Вера поспешила в квартиру Желткова.
Оканчивается произведение тем, что княгиня слушает музыку, которую завещал ей покойный и плачет. Надо уважать любые чувства.
Краткий пересказ рассказа Гранатовый браслет Куприна
С середины августа на пригородном черноморском курорте царит ненастье, люди поспешно бросают свои дачи и перебираются в город. Нескончаемый дождь, ветер и сырость навевают тоску. Но в начале сентября небо проясняется, и на смену непогоде приходят прекрасные теплые и солнечные дни. В городском доме княгини Веры Николаевны Шеиной ведутся ремонтные работы, она вынуждена пережидать ненастные дни на даче и поэтому особенно радуется всем прелестям хорошей осенней погоды.
Наступает 17 сентября, в этот день Вера Николаевна празднует свои именины. С самого утра она пребывает в радостном ожидании чего-то особенного. Подарок мужа, жемчужные серьги, прибавляют настроение. Перспектива устроить скромный приём на даче в честь именин кажется княгине очень удачной. Материальное положение её мужа оставляет желать лучшего, и она старается вести хозяйство экономно.
Анна, сестра Веры Николаевны, приезжает помогать ей готовиться к приёму гостей. Сестры совершенно непохожи ни внешне, ни по характеру. Анна замужем за очень богатым и глупым человеком, которого терпеть не может. Однако у пары есть двое детей – мальчик и девочка.
Сестры некоторое время любуются морским пейзажем, Анна вспоминает своё прошлогоднее путешествие по крымскому побережью. Однако Вере успело уже наскучить море, она вспоминает лес в родных местах.
Приезжает генерал Яков Михайлович Аносов, боевой товарищ и верный друг покойного отца Веры и Анны. Генерал всей душой привязан к сестрам, он также является крёстным отцом Анны. Гости собираются за столом, и Вера Николаевна с тревогой замечает, что их ровно 13. В разгар веселья внимание княгини Веры привлекает горничная и передаёт ей сверток, доставленный посыльным некоторое время назад. Открыв свёрток, княгиня находит письмо и футляр с золотым браслетом, украшенным красными, будто кровь, гранатами. Вера Николаевна начинает читать и сразу понимает, от кого это письмо. Автор письма обращается к княгине в самых уважительных выражениях и просит принять в подарок браслет, принадлежавший его прабабушке. В сомнениях Вера возвращается к гостям.
Князь Василий Львович Шеин, муж Веры, развлекает гостей альбомом с юмористическими зарисовками. Героем каждой истории становится кто-либо из родственников и друзей. Его новая, ещё неоконченная история - о Вере Николаевне и безнадежно влюбленном в неё телеграфисте, поклоннике времен юности.
Гости понемногу разъезжаются, и генерал Аносов рассказывает сёстрам истории о своей юности и службе. Затем княгиня Вера идёт провожать дедушку, и их разговор постепенно сводится к теме настоящей, жертвенной, ничего не требующей любви. Княгиня рассказывает о влюбленном в неё мелком чиновнике, который в течение семи лет пишет ей письма и тайно следит за ней везде. Генерал отмечает, что это либо сумасшествие, либо истинная любовь, которая проходит мимо.
Николай Николаевич, брат Веры, крайне возмущен письмами, ставящими под угрозу честь семьи. Он уговаривает князя Шеина разузнать личность и адрес автора писем по инициалам Г.С.Ж., которыми он обычно подписывается. В итоге оба они отправляются в бедное жилище некоего господина Желткова. Тот не отрицает своей любви к княгине и говорит, что ни переезд, ни тюремное заключение не помешают его любви. Впрочем, он обещает впредь не доставлять беспокойства их семье. Единственное, о чем он просит князя - позволить написать его жене последнее письмо.
Вернувшись домой, князь Шеин сообщает своей жене все подробности разговора с её анонимным поклонником. Вера чувствует, что дело обернется трагедией. Так и происходит, на следующее утро княгиня узнает из газеты, что Г.С.Ж. покончил жизнь самоубийством по причине растраты казенных денег.
В прощальном письме к Вере он говорит, что не может поступить иначе, от любви не убежишь. Последняя фраза, обращенная к возлюбленной, звучит, как молитва: "Да святится имя Твоё!"
Вера спрашивает позволения мужа съездить на квартиру к господину Желткову и проститься с ним. Князь говорит, что убежден в искренности чувств покойного. Он без сомнения отпускает Веру.
Княгиня смотрит на безмятежное, упокоившееся лицо Г.С.Ж., оставляет у его шеи красную розу и по-дружески целует в лоб. Хозяйка квартиры передает Вере записку от Желткова с названием лучшего произведения композитора Людвига ван Бетховена.
По возвращении домой Вера застает свою подругу юности - пианистку Женни и просит её сыграть что-нибудь. Женни начинает играть именно ту мелодию, о которой говорил Г.С.Ж. Удивительным образом слова «Да святится имя Твоё» ложатся на эту величественную музыку.
Вера понимает, что мимо неё прошла святая и истинная любовь. Со слезами она вслушивается в звуки музыки и ей кажется, что сквозь них до неё доносятся слова утешения. Она понимает, что прощена.
L. van Beethoven. 2 Son. (op. 2, №2)
В середине августа, перед рождением молодого месяца, вдруг наступили гадкие погоды, такие присущие побережью Черного моря. То круглосуточно тяготел над землей и морем густой туман, тогда сирена на маяке ревела и днем и ночью, словно бешеный бык. Или же с утра до утра не унимался мелкий дождь, который превращал глинистые дороги в сплошную грязь, в которую надолго вязли повозки и экипажи...
Но в начале сентября погода изменилась. Наступили тихие безоблачные дни, такие теплые и солнечные, которых не было и в июле. Успокоенные деревья покорно падали желтые листья.
Княгиня Вера Николаевна Шеина, жена предводителя дворянства, не смогла покинуть даче, потому что в ее городском доме еще не закончился ремонт. Теперь она очень радовалась замечательным дням, тишины, одиночества, чистому воздуху, щебетания ласточек, которые готовились улетать, ласковом соленом ветерка с моря.
Сегодня был день ее именин - 17 сентября. В этот день она всегда ждала чего-то чудесного. Человек, который поехал в город, положил ей на столик футляр с замечательными серьгами из грушевидных жемчужин. Этот подарок очень утешил ее.
Она была одна во всем доме. Ее брат, товарищ прокурора, поехал в город, в суд. Муж обещал привезти обедать лишь нескольких близких знакомых. Все получалось превосходно: в городе пришлось бы тратиться даже на бал, а на даче расходы были мизерные. Князь Шеин еле сводил концы с концами: его родовая усадьба не приносила прибыли, а жизнь требовало устраивать приемы, хорошо одеваться, заниматься благотворительностью, держать лошадей... Княгиня Вера помогала мужу воздержаться от полного разорения.
Теперь она ходила в саду, срезая ножницами разноцветные гвоздики и левкои. Послышался звук автомобильного рожка: приехала младшая сестра Веры, Анна Николаевна Фрієссе, - помочь принять гостей. Они были совсем не похожи между собой. Вера была в мать, красавицу англичанку, с высокой гибкой фигурой, нежным, но холодным и надменным лицом, прекрасными, но задовгими руками, с той обаянием покатых плеч, которую увидишь только на старинных миниатюрах. Анна унаследовала монгольскую кровь отца, татарского князя, дед которого был крещен только в начале XIX века и происходил от самого Тамерлана. Она была ниже сестру, широкая в плечах, насмішкувата, живая и легкомысленная. Ее лицо монгольского типа с едва заметными скулами, с узенькими глазами, с надменным выражением маленького чувствительного рта очаровывало неуловимой улыбкой, женственностью, кокетливой мимикой. Она, грациозная и некрасивая, волновала и привлекала к себе мужчин чаще, чем аристократическая красота ее сестры. Анна была замужем за очень богатым и очень неразумным человеком, камер-юнкером. У них было двое детей: мальчик и девочка. У Веры детей не было, поэтому она горячо любила малокровних и хорошеньких детишек своей сестры.
Анна могла флиртовать и в столицах, и на курортах Европы, но никогда не позволяла себе предавать мужа, любила азартные игры, танцы, сильные впечатления, острые зрелища, была щедрой и набожной, даже тайно принял католичество. Говорили даже, что под ее низким декольте всегда надягнена власяниця. Вера же была простой, со всеми одинаково холодно любезной, независимой, по-царски спокойной.
«Боже, как здесь красиво, - говорила Анна.- Прошлым летом я сделала открытие: морская вода пахнет резедою...» Она подошла к краю глубокой пропасти и отшатнулась: «Как высоко!» Вера пригласила сестру посидеть. Глубоко-глубоко под ними лежало море. Вода, добро-спокойная и весело-синяя, світлішала в местах течения и переходила в густо-синий цвет на горизонте. Анна сказала, что у нее аж в груди щемит, но все же что-то тянет ее... туда, в пропасть. Вера понимала сестру, и море волновало ее по-другому: она любила величие морского пространства, его огромное торжественное чудо, но недолго, потому что скоро все это надоедало ей. Больше всего Вера любила лес - сосны, мухоморы словно из красного атласа с белой бисерной вышивкой, тишину и прохладу...
Здесь Анна опомнилась: она совсем забыла про подарок! И вытащила из своего ручного мешочка маленький блокнот в пречудовій оправе: на старом, зітертому от времени синем бархате мережився филигранный рисунок редкой сложности. Книга была прикреплена к тонкого золотого венецианского цепочки, листочки в середине были заменены вставочками из слоновой кости... Дело Вере очень понравилась, но Анна была недовольна ювелиром, который не смог ловко сделать для этого антикварного сокровища приличное убранство. Вера была удивлена изощренности сестры: только ей пришло бы в голову переделать старинный молитвенник на дамский записную книжку!
Обед накрыли в столовой, потому что на открытой веранде было уже как-то холодновато. Приготовили перепелов, которых достали в охотников, неплохой ростбиф, раков, даже морского петуха - в этом доме любили покушать.
Приехала подруга Веры из Смольного института, Женни Рейтер, замечательная пианистка, муж Анны привез с собой огромного профессора
Спешникова и местного вице-губернатора фон Зекка. Среди гостей был генерал Аносов с грубезним красным лицом и презрительным выражением глаз - боевой товарищ покойного отца Веры и Анны, князя Мирза Булат-Тугановського. Он очень любил обеих девушек, а Анна была даже его крестницей. Вера и Анна называли его дедушкой, да он и был им словно настоящий дедушка: баловал подарками, вывозил в цирк и театр, рассказывал о военные походы и битвы. У него были чисто русские мужские черты, которые придавали ему вид мученика и почти святого: добрый и веселый взгляд на жизнь, холодная отвага, покорность перед смертью, жалость к побежденным, терпения и физическая и моральная выносливость. О нем знаменитый генерал Скобелев говорил: «Я знаю только одного офицера, который храбрее меня, - это майор Аносов». Дедушка был почти глухой, с больной ногой, на которой было ампутировано три пальца. Он ходил с тростью в правой руке, непременно в сопровождении двух жирных ленивых мопсов. Говорил так громко, что в опере иногда смеялись из его реплик, которые, по его мнению, он говорил шепотом. Часто посещал гауптвахту и, узнав о молодецкий, но противозаконный поступок арестанта, заказывал для него обед из комендантского дома. Еще до войны жена бросила его с заезжим актером, и генерал посылал ей пенсию до самой ее смерти. Всю свою скрытую нежность и потребность в сердечной любви он перенес на Веру и Анну.
Вечер был теплый, свечи на террасе горели неподвижными огнями. Гостей развлекал князь Василий Львович. Он рассказывал о какой-то эпизод с таким серьезным лицом, таким тоном, что слушатели чуть не давились от смеха. Он рассказал историю брака Густава Ивановича Фріссе, Анниного мужа, как он пытался с помощью полиции забрать жену из дома родителей до своего дома. Все хохотали. Анна улыбалась одними глазами, а Густав Иванович - громко, с восторгом...
Перед тем, как встать из-за стола, Вера Николаевна перечислила гостей и вздрогнула: их было тринадцать и это было нехорошо. После обеда играли в покер: всем гостям раздавали жетончики из кости и играли до тех пор, пока все жетончики не оказывались в одного человека. Тогда прекращали игру. Так сделали и сегодня.
Веру, которая не принимала участия в игре, вдруг позвала горничная Даша. Она всю дорогу положила на стол небольшой предмет, завернутый в белую бумагу и перевязанный розовой лентой: «Я не виновата, ваша светлость, он пришел и сказал...» Вера не поняла, кто «пришел и сказал», и горничная добавила: «Красная шапка, ваша светлость, рассыльный...»
Вера приказала догнать рассыльного, но его уже не было. Тогда она разрезала ленту и бросила ее в мусор вместе с бумагой по адресу. Там был небольшой ювелирный футляр красного плюша, видимо, только что из магазина. Под крышечкой, подбитой голубым шелком, она увидела вдавленный в черный бархат золотой браслет, а внутри него записку. Она развернула ее: почерк был какой-то очень знакомый, но как истинная женщина, она отложила записку и стала рассматривать браслет.
Он был золотой, низкой пробы, очень толстый, весь покрыт старинным, плохо отшлифованными гранатами. В середине был какой-то маленький зеленый камешек, пять прекрасных гранатов-кабашонів, каждый величиной с горошину. Когда Вера вернула браслет, в нем загорелись приятные густо-красные живые огоньки. «Словно кровь!» - думала Вера. Она почему-то встревожилась и снова взяла письмо. Строки были написаны мелко, каллиграфическим почерком:
«Ваше превосходительство, глубокоуважаемая княгиня Вера Николаевна! Поздравляя Вас со светлым днем Вашего Ангела, я осмеливаюсь послать Вам свой скромный подарок... Я никогда бы не позволил себе подарить Вам что-то, выбрав лично: для этого у меня нет ни вкуса, ни средств. Да и во всем мире не найдется украшения, которая была бы достойной Вас. Этот браслет принадлежал моей прабабушки, последней его носила моя мама. Посередине, между больших камней, Вы увидите один зеленый. Это очень редкий сорт - зеленый гранат. По семейным легендам, он имеет особенность предоставлять дар предвидения женщинам, что его носят, и отогнать тяжелые мысли, мужчин же предохраняет от внезапной смерти. Все камни перенесены сюда из старого серебряного браслета и вы можете быть уверенной: никто этого браслета еще не надевал. Вы можете мгновенно выбросить эту игрушку или подарить кому-то, но я буду счастлив уже тем, что к нему прикасались руки.
Молю Вас, не сердитесь на меня. Я краснею, вспоминая свою дерзость семь лет назад, когда Вам, девицы, я осмеливался писать нелепые и дикие письма и даже ожидать ответа. Теперь у меня осталось только благоговение, вечное поклонение и преданность. Я поминутно желаю Вам счастья и радуюсь, когда Вы счастливая. Я мысленно кланяюсь до земли мебели, на которых вы сидите, паркета, по которому вы ходите, деревьям, к которым вы прикасаетесь... И я не завидую ни людям, ни вещам.
Еще раз извиняюсь, что обеспокоил Вас долгим ненужным письмом.
Ваш до смерти и после смерти покорный слуга
Вера размышляла, показать или не показать браслет мужчине? Она не могла глаз отвести от красных кровавых огней, которые трепетали в гранатах.
Вечер продолжался. Князь Василий Львович, сидя за большим круглым столом, показывал гостям домашний юмористический альбом с рисунками. Альбом был ярким дополнением к его сатирических рассказов. Он показывал «Историю любовных похождений храброго генерала Аносова в Турции» или «Приключения князя Николя Булат-Тугановського в Монте-Карло». Сегодня он иллюстрировал гостям краткое жизнеописание своей сестры, Людмилы Львовны. «Часть первая. Детство. Ребенок рос, ее назвали Лима... Часть вторая. Первая любовь. Кавалеріст-юнкер преподносит девушке Лиме на коленях стишок, что сам написал... Например, там есть перл: «Твоя чудовая нога - видение страстей небесных...» И показывал изображение ноги. Затем шли рисунки, на которых юнкер искушал Лиму и устраивал побег из родного дома, как родной отец Лимы настигал беглецов... Новая повесть князя имела название «Княгиня Вера и влюбленный телеграфист». Текст еще не было, но уже был нарисован цветными карандашами портрет телеграфиста, сердце Веры, пронизанное стрелой, эпизоды, в которых Вера демонстрирует письма влюбленного телеграфиста родителям и своему жениху, Васи Шеїну, а Вася возвращает Вере свое кольцо со словами: «Я не смею мешать твоему счастью, но подумай еще раз, потому что ты не знаешь вероломного мира, все телеграфисты привлекательные и изменчивы, они наслаждаются своим обманом и насмехаются из чувств своих жертв... За полгода Вера забывает своего сторонника, выходит замуж за красавца Васю. Но телеграфист ее не забывает: он переодевается трубочистом и идет к Віриної отдыха... Вот здесь следы его пальцев и губ - повсюду, повсюду: на коврах, подушках, на обоях, даже на паркете... Вот он устраивается на кухню Веры посудомойкой, но слишком большое внимание к нему повара Луки заставляет его исчезнуть... Вот он в сумасшедшем доме... Вот стал монахом... И каждый день он посылает Вере письма... Наконец он умирает и в завещании просит передать Вере два телеграфные пуговицы и флакон из-под духов: он полон его слез...»
Наступил вечер. Гости уехали. Генерала Аносова заставили надеть пальто, укутали ноги теплым пледом. Перед ним стояла бутылка любимого красного вина, рядом сели Вера и Анна. Старику было хорошо. «Осень, осень...», - задумчиво качал он головой. «Какой сожалению, уже осень, надо возвращаться к службе. А здесь только что настали хорошие дни...» Генерал начал рассказывать одну из своих военных историй, на этот раз о Бухарест, потом о ІІІипку, о своих встречах с красивыми женщинами и девушками... Людмила Львовна спросила, была ли у генерала настоящая любовь - святое, чистое, вечное... «Пожалуй, нет...», - задумчиво ответил генерал. «Сначала было никогда: молодость, война, карты... потом спохватился - уже развалина...»
Перед тем, как пойти проводить дедушку, Вера подошла к мужу и сказала: «Посмотри у меня на столе в ящичке - красный футляр, а в нем письмо. Прочитай его...»
Вера шла рядом с генералом. Продолжая начатый разговор, он сказал, что в наши времена никто не умеет любить и что он давно уже не видел настоящей любви, хотя и был женат. «Сейчас женятся по разным мотивам - женщины от желания тепла, уюта, необходимости иметь свое гнездо, мужчины - от склонности как-то упорядочить свою жизнь, от попытки избежать обедов по трактирах, нестиранного белья, долгов... да И приданое будущей жены кому-то позарез нужен. Но я не об этом, я о любви говорю. Оно должно быть трагедией! Величайшей тайной в мире! Здесь ни к чему расчеты, компромиссы...»
Генерал рассказал историю полкового прапорщика и жены полкового командира. По мнению генерала, она была «старая кляча», а он - «желторотый воробей». Когда юноша надоел этой военной Мессалине, она бросила любовника, и он не покинул ее: побледнел, похудел, простаивал под ее окнами. Однажды она прошептала влюбленному в ухо: «Вы только говорите, что любите меня. А под поезд не броситесь!...» Прапорщик побежал к товарного поезда, который шел навстречу, и, возможно, его бы разорвало пополам, и его стали удерживать. Не удержали, он вцепился в рельсы, поэтому обе кисти рук ему и отрезало... Пропал человек, службу пришлось оставить, наконец, он замерз где-то в Петербурге...»
Вера спросила: «Поэтому женщин, которые умеют любить, не бывает?» Размышляя над этим, генерал сказал: «Почти каждая женщина способна на самый высокий героизм в любви. Она целует, обнимает, она уже мать. Для нее любовь - это вселенная, смысл жизни! И она невиновна в том, что любовь у людей приобрело таких вульгарных форм, стало жизненной удобством, маленьким развлечением. Виноваты Мужчины, с телами цыпленка, с душой зайца, не способны на героические поступки, на нежность... на Днях, я читал историю Маруси Леско и кавалера де Грие... Слезами обливался... Скажи, дорогая, не каждая женщина в глубине своего сердца желает о такой любви - единственное, всепрощенне, на все готовое, самоотверженное?... И нет его, и женщины мстят. Лет за тридцать женщины возьмут в мире большую власть. Они одеваться, как индийские идолы, презирать мужчин, как рабов. Это все за то, что целые поколения не умели поклониться и благоговеть перед любовью. Это будет их месть...»
Генерал неожиданно спросил Веру историю с телеграфистом - что здесь правда, а что вымысел? И Вера рассказала о какого-то сумасшедшего, который преследовал ее своей любовью еще за два года до замужества. Она ни разу не видела его и не знает его фамилии. Однажды он обмолвился, что работает в каком-то заведении мелким чиновником. В письмах он выражал свое знание Віриного жизни: писал о балы и вечера, на которых она бывала, как была одета, в каком обществе... Письма были пошлые и пылкие. Вера письменно попросила его больше не писать ей, не затруднять ее своими излияниями любви... С того времени он писал ей только на Пасху, Новый год и день именин. Вера рассказала и о сегодняшнем письмо с подарком...
Генерал задумчиво сказал: «Но, возможно, твой жизненный путь пересекло именно такое любовь, о которой грезят женщины и на которую почти не способны мужчины...»
Потом все распрощались.
Княгиня Вера с неприятным чувством поднялась на террасу и вошла в комнату. Она услышала голос брата Николая и увидела его высокую, сухорляву фигура, он остервенело говорил о том, что давно настаивал как-то прекратить эти письма от сумасшедшего Пе Пе Же: это вызывающе и вульгарно, пора положить этому конец, надо позаботиться о доброе имя Веры... А что, как телеграфист вихвалятиметься перед всеми, что княгиня Вера Николаевна Шеина принимает его подарки, и это будет стимулировать его к новым «подвигам»! Сегодня он отправляет ей кольца с бриллиантами, послезавтра колье из жемчуга, а там, смотри, сядет в тюрьму за растрату, а князей Шеїних вызовут в качестве свидетелей... Решили отправить браслет отправителю, и Вера не знала ни адреса, ни его имени. Николай Николаевич сказал, что за инициалами это сделать довольно просто: надо найти «Пе Пе Же» в городском указателе... Вера исправила: «Гэ Эс Же»...
Назавтра Николай Николаевич и Василий Львович поднимались по темной лестнице, где пахло мышами, кошками, керосином и стиркой. Подсвечивали себе спичками. Найдя нужный номер, позвонили. Открыла полная, седовласая, сероглазая женщина в очках. Они спросили, дома ли господин Жолтков. Им ответили утвердительно. Булат-Тугановський постучал и услышал слабый голос: «Войдите...»
Комната была низкая, широкая и длинная, почти в форме квадрата. Ее едва освещали два круглых окна, похожих на пароходні иллюминаторы. У одной стены стоял узкий кровать, у другой - большой широкий диван, покрытый витертим замечательным текинським ковром, посередине - стол с цветной малороссийском скатертью.
Хозяин комнаты стоял спиной к свету. Он был высокого роста, худощавый, с длинным пушистым и мягким волосами, бледный, с нежным девичьим лицом, голубыми глазами, с детским подбородком с ямкой посередине. Ему было около тридцати - тридцати пяти лет.
Николай Николаевич представил себя и князя Василия Львовича Шеина. О деле, в котором пришли оба, было сказано коротко: Желтковую возвращают дело, присланную Вере Николаевне, и просят, чтобы таких сюрпризов больше не было... Покраснев, Жовтков просил простить ему дерзость и предложил гостям чаю. И гости будто не услышали. Николай Николаевич сказал, что увидел в Желтке благороднейшего человека, поэтому и не обратился к властям... Жовтков горько усмехнулся, услышав это, и вдруг попросил выслушать. Говорил он одними челюстями, губы его побелели и не двигались, как у мертвеца. Несколько секунд он хватал ртом воздух...
«Трудно говорить... я люблю вашу жену. Но семь лет безнадежной и вежливой любви дают мне на это право. Сначала, когда Вера Николаевна была еще барышней, я писал ей довольно дурацкие письма и не ждал на них ответы. Согласен, мой последний поступок с браслетом был еще большей глупостью... И, думаю, вы меня поймете. Я знаю, что не имею силы ее разлюбить, никогда... Вы не сможете это прекратить, даже выслав меня. Все равно я буду любить Веру Николаевну и даже в тюрьме я найду возможность дать ей знать о моем существовании. Остается только одно - смерть... Я приму ее в любой форме...»
Решили, что Жовтков должен поговорить с Верой Николаевной по телефону. Василий Львович и Тугановський на несколько минут остались вдвоем. Николай Николаевич считал, что Василий Львович очень нерешительный, раскис и позволил этому Желтковую рассказывать о своих чувствах. Василий Львович был поражен: такой человек не будет обманывать. Да и виноват Жовтков в любви, нельзя же управлять таким чувством, как любовь! Он жалел этого человека, чувствовал, что присутствует при какой-то огромной трагедии души и здесь нельзя паясничать. «Это декадентство», - ответил Николай Николаевич.
За десять минут Жовтков вернулся, весь белый и нервный, глаза его блестели. «Я готов... Я словно умер для вас. Завтра вы про меня ничего не услышите... И молю вас, я должен исчезнуть из города, потому что потратил казенные средства. Позвольте мне написать последнее письмо Вере Николаевне...»
Вечером, вернувшись на дачу, Василий Львович рассказал жене все подробности визита. Она не была удивлена. И ночью, когда муж пришел к ее спальне, она сказала, отвернувшись к стене: «Оставь меня. Я знаю, что этот человек убьет себя...»
Княгиня Вера Николаевна никогда не читала газет, но в тот день она развернула именно ту страницу, где было напечатано: «Загадочная смерть. Прошлым вечером, около семи, покончил жизнь самоубийством чиновник контрольной палаты Г. Жовтков. Смерть покойного была вызвана растратой казенных денег... Решено не отправлять труп в анатомический театр...»
Вера предчувствовала именно это, а прочитав сообщение, стала размышлять над словами генерала Аносова о настоящей, самоотверженной любви...
В шесть принесли почту. Там было письмо от Желтковая. На этот раз Вера разворачивала и читала его с невыразимой нежностью. Жовтков писал, что чувствует себя нежеланным клином, который врезался в их жизнь. И он бесконечно благодарен ей, Вере, за то, что она просто существует в мире, потому что сам Господь вознаградил его этим любовью. «Да святится имя твое...» - писал Жовтков. Он вспомнил, как впервые увидел ее в ложе в цирке и в ней воплотилась вся красота земли. Поэтому он не мог никуда бежать от нее, ежеминутно она была в его мечтах, он стыдился за этот дурацкий браслет... Он признавался, что украл ее платочек на балу в Дворянском собрании. Сегодня ее и Вірину записку с запретом писать письма он сжигает. Жовтков был уверен: она будет помнить его, особенно когда будут играть на концертах бетховенскую сонату D-dur №2, op. 2... «удачи Вам и пусть ничто не встревожит Вашу прекрасную душу. Целую Ваши руки...» - так заканчивалось письмо.
Вера Николаевна пожелала увидеть Желтковая.
Она оставила свой экипаж за две улицы Лютеранской. Нашла квартиру Желтковая. Женщина, которая открыла Вере, была полькой, говорила с акцентом. Она сказала, что считала этого человека не квартирантом, а родным сыном. Вера просила рассказать ей о Желтковая, потому что она его... друг.
Из рассказа Вера поняла, что к Желтковая приходили двое мужчин, потом он писал письмо и отнес его в Почтовый ящик, потом послышалось, будто из детского пистолета выстрелили. В семь, когда Жовтков всегда пил чай, он не ответил и прислуга сломала дверь... А перед тем, как писать письма, он попросил хозяйку повесить браслет с замечательными гранатами на икону матки боски...
Вера вошла в комнату. Пахло ладаном, Жовтков лежал на столе. Председатель покоїлася низко. Губы улыбались блаженно и смирно, словно перед разлукой с жизнью он понял какую-то глубокую и сладкую тайну, которая решила все его человеческую жизнь. Такое выражение лица Вера видела на масках страждущих Пушкина и Наполеона.
Старая женщина ушла. Вера вытащила большую красную розу, подняла голову трупа и положила ее под шею. Этой секунды она поняла, что любовь, о которой мечтает каждая женщина, прошла мимо нее. Она поцеловала его в холодный, влажный лоб долгим дружеским поцелуем...
Уже на выходе ее встретила хозяйка квартиры. «Госпожа, он сказал, что, если случится и ко мне придет дама, скажите ей, что у Бетховена самое лучшее произведение... вот, я записала...» Вера взяла бумажку и заплакала. Она прочитала слова, записанные знакомым почерком: «L. Van Beethoven. Son. №2, op. 2. Largo Appassionato».
Вернувшись домой вечером, Вера Николаевна не увидела ни мужа, ни брата. Но приехала пианистка Женни Рейтер. Взволнованная Вера попросила Женни что-то сыграть и вышла из комнаты в цветник. Она не усомнилась, что Женни будет играть именно то место из Второй сонаты, о котором просил этот мертвец со смешной фамилией Жовтков...
Так оно и было. Она узнала с первых аккордов этот единственный по глубине произведение. Вера думала о том, что большая любовь, которая повторяется только один раз в тысячу лет, прошло ее. Ее мысли росли и совпадали с музыкой: «В этих нежных звуках я покажу жизни, которое обрекло себя на муку, страдание и смерть. Ни жалости, ни упрека, ни судьбы самолюбия я не знал... Хвала тебе, большой любви. Вспоминаю каждый твой шаг, твою улыбку, взгляд... Я иду, я не вызову тебе боли... Да святится имя твое...»
Княгиня обняла ствол акации и плакала. Легкий ветерок зашелестів листьями, острее запахли звезды табака... А музыка продолжала: «Успокойся, дорогая, успокойся... Ты меня помнишь? Ты моя единственная и последняя любовь. Я с тобой. Думай обо мне, мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки. Я чувствую твои слезы. Мне так сладко спать...»
Женни закончила играть и вышла из комнаты. Она увидела Веру в слезах. «Что с тобой?» - спросила она. Вера ответила: «Он меня простил теперь. Все хорошо...»
