Что подносят на блюдечке с голубой каемочкой? На блюдечке с голубой каемочкой Кто принес бендеру миллион на блюдечке.

12.01.2024

На блюдечке с голубой каемочкой
Из романа «Золотой теленок» (1931) советских писателей Ильи Ильфа (1897-1937) и Евгения Петрова (1903-1942).
Слова Остапа Бендера, который именно так хотел получить свой миллион от советского подпольного миллионера (ч. 1, гл. 2): «Я не буду душить его подушкой или бить вороненым наганом по голове. И, вообще, ничего дурацкого не будет. Ах, если бы только найти индивида! Уж я так устрою, что он свои деньги мне сам принесет, на блюдечке с голубой каемкой».
Вероятно, что в данном случае авторы иронически переосмыслили библейский рассказ о Саломее, которая за свой блестяще исполненный танец потребовала подать ей на серебряном блюде голову Иоанна Крестителя.
Иносказательно: о желании получить нечто легко, без усилий. После выхода романа в свет сложилось устойчивое словосочетание «получить (что-либо) на блюдечке с голубой каемочкой».

Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. - М.: «Локид-Пресс» . Вадим Серов . 2003 .

Смотреть что такое "На блюдечке с голубой каемочкой" в других словарях:

См. На блюдечке с гопубой каемочкой. Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. М.: «Локид Пресс». Вадим Серов. 2003 … Словарь крылатых слов и выражений

Афоризмы можно разделить на две категории: одни попадаются нам на глаза, запоминаются и иногда используются при желании блеснуть мудростью, другие же становятся неотъемлемой частью нашей речи и переходят в категорию крылатых фраз. Об авторстве… … Сводная энциклопедия афоризмов

У этого термина существуют и другие значения, см. Sims. The Sims 3 Разработчик … Википедия

Памятник Остапу в «современных Васюках» Элисте. 1999 год Остап Бендер главный герой романов Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок», «великий комбинатор», знавший «четыреста сравнительно честных способов отъёма… … Википедия

легко - ▲ без трудность легкий (# задача). легко. легче легкого. играючи. шутя. одной левой (разг). нетрудный. без труда (он # нашел мой дом). пустое дело (прост). пустяковый. пара пустяков кому что. что стоит. ничего не стоит [стоило] кому. прост: раз … Идеографический словарь русского языка

Книги

Золотой телёнок , Ильф Илья Арнольдович, Петров Евгений Петрович. «Золотой телёнок» - продолжение легендарного романа «Двенадцать стульев», в котором по воле авторов «воскрес» их любимый герой - обаятельный и находчивый аферист Остап Бендер. На этот раз,…
Золотой телёнок , Ильф Илья Арнольдович. «Золотой телёнок» - продолжение легендарного романа «Двенадцать стульев», в котором по воле авторов «воскрес» их любимый герой - обаятельный и находчивый аферист Остап Бендер. На этот раз,…

У многих из нас выражение о блюдечке с голубой каемочкой неразрывно связано с "Золотым теленком" И. Ильфа и Е. Петрова. Фразу о блюдечке, вынесенную в эпиграф, Остап Бендер произносит почти в самом начале романа. Образ заманчивого блюдечка становится одним из главных символов книги, ассоциируясь с искомым золотым тельцом - содержимым этого блюдечка. И на последних страницах романа он, естественно, появляется. Характерно, что розовая, бодрая тональность, оптимистический акцент, с которым произносил фразу Остап Бендер в начале, сменяется равнодушной интонацией. Это и понятно: после многотрудных и суетных поисков миллионов Корейко, после пережитых трагедий и разочарований этот яркий символ потерял свою каемочную голубизну, стерся. Даже голубая каемочка превратилась от этого просто в каемку:

"...Он перестал есть, запрятал деньги в карманы и уже не вынимал оттуда рук.

Неужели тарелочка? - спрашивал он восхищенно.

Да, да тарелочка, - ответил Остап равнодушно. - С голубой каемкой. Подзащитный принес в зубах. Долго махал хвостом, прежде чем я согласился взял". Теперь я командую парадом. Чувствую себя отлично".

И две последние фразы Бендера уже потеряли былую бравурность. Здесь они скорее - шаблонное самоуспокоение, отторжение от себя дурных предчувствий, которые, как известно, не замедлили исполниться.

Популярность романа несомненно обусловила восприятие оборота поднести на блюдечке с голубой каемочкой как остроумной авторской выдумки авторов "Золотого теленка". В какой-то мере так оно и есть. В этом смысле правы составители "Опыта этимологического словаря русской фразеологии", ставящие этому обороту диагноз: "из романа И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев"". Правы, правда, наполовину, ибо, как мы видели, впервые это выражение употреблено в "Золотом теленке", а не в "Двенадцати стульях", но связь оборота с именами популярных советских сатириков несомненна.

Не случайно почти во всех его употреблениях сохраняется шутливо-иронический колорит, характерный и для ильфо-петровского контекста: "Нужны лаборантки... Рожу я тебе их, что ли?.. Все хотят, чтобы на блюдечке с каемочкой преподнесли" (Н. Амосов. Мысли и сердце); "С ними было отменно просто разговаривать. Иногда ломаешь голову, пытаясь понять поступок человека, а тут вся недлинная жизнь открыто лежала на блюдечке с голубой каемочкой и девизом по ободку: "Главное, не напрягаться!" Средне учились в школе, потом без усердия в техникуме. Они плыли по течению жизни, и легкая зыбь баюкала их" (Б. Коновалов. Диплом в архив? - Комсом. правда, 1984,22 авг.). Явно "намекает" на крылатую фразу И. Ильфа и Е. Петрова и название публикации "HЛO на тарелочке с голубой каемочкой" (Комсом. правда, 1989,30 июня).

Как усечение этого выражения воспринимается оборот поднести (подавать, получать, принести и т. п.) на блюдечке "без затрат труда, усилий, в готовом виде". Он регистрируется в основном в языке публицистов или писателей, пишущих на злобу дня: ""Я хотел бы жить в обществе, где не будет людей злобных, несправедливых, нечестных..." Костя думает, что такое общество поднесут на блюдечке..." (И. Шамякин. Сердце на ладони); "Выходит, раз здесь не успели понастроить для всех дома с ваннами, то и жизнь должна замереть, остановиться до лучших времен? И кто тогда, по разумению крестьянской дочери Ирины Захаровой, окончившей к тому же аграрный вуз, кто должен приготовить и принести на блюдечке все житейские блага таким, как она, молодым, едва вступившим на трудовую дорогу специалистам сельского хозяйства?" (Правда, 1980, 14 мая); "Одинаковая материально-техническая база, забота о труде и быте, поощрительные стимулы. Но порой за этими требованиями скрываются иждивенческие настроения, стремление получить все на блюдечке" (Правда, 1973, 20 мая); "Но то обилие информации, которое ежедневно подается на блюдечке едва ли не в постель, трудно переварить" (Д. Жуков. Самое колыбельное. Наш современник, 1974, №4).

Во всех приведенных контекстах так или иначе акцентируется исходный образ. Есть попытки еще более индивидуализировать употребление оборота: у Б. Слуцкого ("Осеннее Болдино") на блюдечке "подаются" бытовые и вместе с тем высокопоэтичные символы пушкинского Болдино:

Но прежде построим Болдино дома его, небеса его. Дожди его, трудодни его на блюдечке разве поданы? Язык доведет до Киева, но только труды до Болдино.

Иногда же новый семантический поворот нашего выражения задан заменой глагола, который отрывает исходный образ от "пищевой" основы: "...Дело наше служебное, отрезал он. Отчитываться вроде бы не обязаны. Вот к прокурору зайдите, он вам поможет, на блюдечке скажет" (Э. Ставский. Камыши). Это скажет на блюдечке уже не значит "преподнесет в готовом виде", но, пожалуй, "очень четко, ясно, вразумительно объяснит".

Оборот поднести на блюдечке квалифицируется нашими лексикографами как неологизм (НСЗ-84,100). Но мы уже видели, что по семантико-стилистическому диапазону он тесно связан с оборотом, употребленном еще в 20-х годах авторами "Золотого теленка". В какой же зависимости находятся эти выражения?

Пожалуй, следует признать, что И. Ильф и Е. Петров лишь обогатили, индивидуализировали существовавшее прежде выражение поднести на блюдечке, расцветив его каемочкой цвета мечты и надежды на приобретение миллионов Корейко. Таково мнение некоторых лингвистов (Мелерович 1978, 37-38), и мнение это легко подтвердить реальными языковыми фактами.

Ведь в русском литературном языке давно, еще до уменьшительной, употреблялась и неуменьшительная форма этого выражения поднести на блюде:

" Батманов действует так, будто мы уже преподнесли новый проект на блюде и нам все видно до дна, - с некоторым беспокойством заметил Ковшов" (В . Ажаев. Далеко от Москвы); "Вы о катере мечтали и думали, что вам катер на блюде поднесут" (Л. Соболев . Зеленый луг ); "Ему только и нужно было, конечно, получить зацепку в духе той, которую поднес на блюде Капустин" (В. И. Ленин. Заказная полицейско-патриотическая демонстрация).

О первичности именно этой формы Нашего выражения свидетельствует ее широкая известность во многих языках: болг. поднасям на тепсия, поднасям m блюдо\ с.-х. dobiti (donijeti) kao na tanjiru (tanjuru); англ. hand somebody something on a plate; hand (present) something on a silver platter (букв, "поднести что-л. на блюде, серебряном подносе"); нем. einem etwas auf dem Pràsentierteller bringen ("поднести кому-л. что-л. на подносе") и т. п. И переносное, и прямое их значения аналогичны семантике русского оборота поднести на блюде. В таких случаях следует признать, что перед нами - фразеологический интернационализм, ибо точно констатировать, из какого языка в какой распространилось выражение, трудно.

Каков же исходный образ этого выражения?

Пожалуй, одна из самых причудливых и даже жутких ("хоррорных") этимологий H. М. Шанского, В. И. Зимина и А. В. Филиппова, высказана именно в попытке на этот вопрос ответить. Признавая, с одной стороны, собственно русский характер оборота на блюдечке с голубой каемочкой в связи с его отнесением к роману И. Ильфа и Е. Петрова, эти авторы одновременно констатируют: "Восходит к тексту Евангелия о том, как Саломея требовала поднести ей на серебряном блюде голову Иоанна Крестителя" (КЭФ, 1979, № 5, 84; Опыт, 83).

Не правда ли - от одного представления этой библейской картины дрожь охватывает?

Библейская легенда о непосредственном предшественнике Иисуса Христа Иоанне Крестителе, или Предтече, действительно, сообщает и о том, как падчерица правителя Галилеи Саломея, угодившая отчиму на пиру по случаю его дня рождения, просит в награду голову Иоанна. Палач, произведя "усекновение главы", подает ее Саломее на блюде, и та относит ее для глумления своей матери Иродиаде. Сюжет этот хорошо известен и отразился на многочисленных иконах, фресках, картинах, получил различные мифологические интерпретации и оброс деталями в разных европейских странах.

Можно ли, однако, притягивать этот сюжет к нашему шутливо- ироническому выражению? Как кажется - нельзя. Уже сама шутли- во-ироническая тональность дисгармонирует с христианской трагичностью легенды об "усекновении главы" Иоанна Предтечи. К тому же и сам сюжет легенды вступает в смысловое противоречие с переносным значением оборота поднести на блюде: ведь фразеологизм предполагает поднесение чего-либо в готовом виде, получение чего- либо без всякого труда, без лишних усилий, Блюдо же с усеченной главой Иоанна Крестителя досталось Саломее абсолютно не так. Правитель Галилеи Ирод Антипа не сразу решился отдать приказ о казни праведника, который выступал с гневными обличениями против него, Ирода, нарушившего древние иудейские обычаи и женившегося при жизни своего брата на его жене Иродиаде. Он боялся популярности Иоанна и потому удовольствовался сначала лишь заточением его в темницу. Чтобы заставить Ирода отдать такой приказ, его падчерице пришлось исполнить на пиру столь зажигательную пляску, что отчим пообещал исполнить любую ее просьбу. Как видим, блюдо с головой Иоанна Предтечи - это отнюдь не блюдечко с голубой каемочкой, на котором желаемое появляется само собой.

Вот почему образ этого выражения следует искать в ином, гораздо более прозаическом и гуманном древнем обычае, с которым обычно связывают соответствующие немецкие, английские и другие выражения историки европейской фразеологии (Rôhrich 1977, 744). В основе фразеологизма - ритуальная символика серебряного или золотого блюда, на котором гостям подносили самые лакомые яства. Подношением на блюде подчеркивалось особое уважение (ср. шутливые пословицы Тот же блин, да на блюде или За спесивым кумом не находишься с блюдом). При осаде городов в средневековой Европе на блюде выносили городские ключи победителю: не случайно Наполеон ждал правда, напрасно, что ему вынесут ключи от ворот Кремля именно на традиционном золотом блюде.

Как уже сказано, это выражение интернационально и, видимо, распространялось в разных языках параллельно с популярностью "угощательной" символики серебряного и золотого блюда. На русской почве этот оборот развивался в направлении словообразовательного обогащения: из первоначального поднести на блюде (отраженного и в приводимых выше иллюстрациях) более употребительным постепенно оказалось выраженйе поднести на блюдечке или с модификацией на тарелочке, которое обладало большей экспрессивностью. Уточнения с голубой или золотой каемочкой - еще более усиливают эту экспрессивность. Такое развитие во многом обусловлено и собственно русской традицией: в наших народных сказках именно на золотом или серебряном блюде, блюдечке герою подносят серебро или золото, драгоценные камни, золотые яблочки или золотые яички и даже целые города, поля, леса и моря. См. также сибирскую пословицу Счастье не пирожок, на тарелочке не поднесут, которую старые люди употребляют как напутствие молодоженам, или поговорку в русских говорах Мордовии как яблочко на блюдечке кататься "жить легко и беззаботно".

В истории оборота о блюдечке с голубой каемочкой, таким образом, интернациональный символ, восходящий к гостевому и военному этикету средневековой Европы, слился с исконно русскими фольклорными представлениями. Именно из них И. Ильф и Е. Петров создали яркий и запоминающийся, а потому и кажущийся новым, их собственным, оборот, характеризующий чьи-либо необоснованные чаяния или требования.

) — получить то, что нужно, на самых выгодных для себя условиях.

" - Значит, вы думаете, - спросил Балаганов, погодя, - что если бы нашелся такой вот тайный миллионер, то...

Не продолжайте, я знаю, что вы хотите сказать. Нет, не то, совсем не то. Я не буду душить его подушкой или бить вороным наганом по голове. И вообще, ничего дурацкого не будет. Ах! Если бы только найти индивида! Уж я так устрою, что он свои деньги мне сам принесет, .

Это очень хорошо! - Балаганов доверчиво усмехнулся. - Пятьсот тысяч на блюдечке с голубой каемкой !".

"Дело в том, Шура, что это была проверка. У служащего с сорокарублевым жалованием оказалось в кармане десять тысяч рублей, что несколько странно и дает нам большие шансы, позволяет, как говорят марафоны и беговые жуки, надеяться на куш. Пятьсот тысяч - это безусловно куш. И получим мы его так. Я возвращу Корейке десять тысяч, и он возьмет. Хотел бы я видеть человека, который не взял бы своих денег. И вот тут ему придет конец. Его погубит жадность. И едва только он сознается в своем богатстве, я возьму его голыми руками. Как человек умный, он поймет, что часть меньше целого, и отдаст мне эту часть из опасения потерять все. И тут, Шура, на сцену появится некая тарелочка с некоей каемкой ..."

" В буфете Остап потребовал белого вина и бисквитов для себя и пива с бутербродами для бортмеханика.

Скажите, Шура, честно, сколько вам нужно денег для счастья? - спросил Остап. - Только подсчитайте все.

Сто рублей, - ответил Балаганов, с сожалением отрываясь от хлеба с колбасой.

Да нет, вы меня не поняли. Не на сегодняшний день, а вообще. Для счастья. Ясно? Чтобы вам было хорошо на свете.

Балаганов долго думал, несмело улыбаясь, и наконец объ-явил, что для полного счастья ему нужно 6400 рублей и что с этой суммой ему будет на свете очень хорошо.

Ладно, - сказал Остап, - получите пятьдесят тысяч.

Он расстегнул на коленях квадратный саквояж и сунул Балаганову пять белых пачек, перевязанных шпагатом. У бортмеханика сразу же пропал аппетит. Он перестал есть, запрятал деньги в карманы и уже не вынимал оттуда рук.

– А что, разве я похож на человека, у которого могут быть родственники?

– Нет, но мне...

– У меня нет родственников, товарищ Шура, – я один на всем свете. Был у меня папа, турецкий подданный, да и тот давно скончался в страшных судорогах. Не в этом дело. Я с детства хочу в Рио-де-Жанейро. Вы, конечно, не знаете о существовании этого города.

Балаганов скорбно покачал головой. Из мировых очагов культуры он, кроме Москвы, знал только Киев, Мелитополь и Жмеринку. И вообще он был убежден, что земля плоская.

Остап бросил на стол лист, вырванный из книги.

– Это вырезка из Малой советской энциклопедии . Вот что тут написано про Рио-де-Жанейро: «1360 тысяч жителей»... так... «значительное число мулатов... у обширной бухты Атлантического океана»... Вот, вот!.. «Главные улицы города по богатству магазинов и великолепию зданий не уступают первым городам мира». Представляете себе, Шура? Не уступают! Мулаты, бухта, экспорт кофе, так сказать, кофейный демпинг, чарльстон «У моей девочки есть одна маленькая штучка» и... о чем говорить! Вы сами видите, что происходит! Полтора миллиона человек, и все поголовно в белых штанах! Я хочу отсюда уехать. У меня с советской властью возникли за последний год серьезнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу. Мне скучно строить социализм. Что я каменщик, каменщик в фартуке белом?.. Теперь вам ясно, для чего мне нужно столько денег?

– Где же вы возьмете пятьсот тысяч? – тихо спросил Балаганов.

– Где угодно, – ответил Остап. – Покажите мне только богатого человека, и я отниму у него деньги.

– Как? Убийство? – Еще тише спросил Балаганов и бросил взгляд на соседние столики, где арбатовцы поднимали заздравные фужеры.

– Знаете, – сказал Остап, – вам не надо было подписывать так называемой Сухаревской конвенции. Это умственное упражнение, как видно, сильно вас истощило. Вы глупеете прямо на глазах. Заметьте себе, Остап Бендер никогда никого не убивал. Его убивали, это было. Но сам он чист перед законом. Я, конечно, не херувим, у меня нет крыльев. Но я чту уголовный кодекс. Это моя слабость.

– Как же думаете отнять деньги?

– Как я думаю отнять? Отъем или увод денег варьируется в зависимости от обстоятельств. У меня лично есть четыреста сравнительно честных способов отъема. Но не в способах дело. Дело в том, что сейчас нет богатых людей. И в этом ужас моего положения. Иной набросился бы, конечно, на какое-нибудь беззащитное госучреждение, но это не в моих правилах. Вам известно мое уважение к уголовному кодексу. Нет расчета грабить коллектив. Дайте мне индивида побогаче. Но его нет, этого индивидуума.

– Да что вы! – воскликнул Балаганов. – Есть очень богатые люди!

– А вы их знаете? – немедленно сказал Остап. – Можете вы назвать фамилию и точный адрес хотя бы одного советского миллионера? А ведь они есть, они должны быть. Но как найти такого ловкача ?

Остап даже вздохнул. Видимо, грезы о богатом индивидууме давно волновали его.

– Как приятно, – сказал он раздумчиво , – работать с легальным миллионером в хорошо организованном буржуазном государстве со старинными капиталистическими традициями. Там миллионер – популярная фигура. Адрес его известен. Он живет в особняке, где-нибудь в Рио-де-Жанейро. Идешь прямо к нему на прием и уже в передней после первых же приветствий отнимаешь деньги. И все это, имейте в виду, по-хорошему, вежливо: «Алло, сэр, не волнуйтесь! Придется вас маленько побеспокоить. Ол-райт ! Готово». И все. Культура! Что может быть проще? Джентльмен в обществе джентльменов делает свой маленький бизнес. Только не надо стрелять в люстру, это лишнее. А у нас... боже, боже, в какой холодной стране мы живем. У нас все скрыто, все в подполье. Советского миллионера не может найти даже Наркомфин с его сверхмощным налоговым аппаратом. А миллионер, может быть, сидит сейчас в этом так называемом летнем саду, за соседним столиком, и пьет сорокакопеечное пиво «Тип-Топ». Вот что обидно!

– Значит, вы думаете, – спросил Балаганов, погодя, – что если бы нашелся такой вот тайный миллионер, то...

– Не продолжайте, я знаю, что вы хотите сказать. Нет, не то, совсем не то. Я не буду душить его подушкой или бить вороным наганом по голове. И вообще, ничего дурацкого не будет. Ах! Е сли бы только найти индивида! Уж я так устрою, что он свои деньги мне сам принесет, на блюдечке с голубой каемкой.

– Это очень хорошо! – Балаганов доверчиво усмехнулся. – Пятьсот тысяч на блюдечке с голубой каемкой!

Он поднялся и стал кружиться вокруг столика. Он жалобно причмокивал языком, останавливался, раскрывал даже рот, как бы желая что-то произнести, но, ничего не сказав, садился и снова вставал. Остап равнодушно следил за эволюциями Балаганова.

– Сам принесет? – спросил вдруг Балаганов скрипучим голосом. – На блюдечке? А если не принесет? А где это Рио-де-Жанейро? Далеко? Не может того быть, чтобы все ходили в белых штанах! Вы это бросьте, Бендер! На пятьсот тысяч можно и у нас хорошо прожить.

– Бесспорно, бесспорно, – весело сказал Остап, – прожить можно. Но вы не трещите крыльями без повода. У вас же пятисот тысяч нет.

На безмятежном, невспаханном лбу Балаганова обозначилась глубокая морщина. Он неуверенно посмотрел на Остапа и промолвил:

– Я знаю такого миллионера. Может выйти дело.

С лица Бендера мигом сошло все оживление. Лицо его сразу же затвердело и снова приняло медальные очертания.

– Идите, идите, – сказал он, – я подаю только по субботам, нечего тут заливать.

– Честное слово, мосье Бендер! ..

– Слушайте, Шура, если уж вы окончательно перешли на французский язык, то называйте меня не месье , а ситуайен, что значит – гражданин. Кстати, адрес вашего миллионера?

– Он живет в Черноморске.

– Ну, конечно, так и знал! Черноморск! Там даже в довоенное время человек с десятью тысячами назывался миллионером. А теперь... могу себе представить! Нет, это чепуха!

– Да нет же, дайте мне сказать. Это настоящий миллионер. Понимаете, Бендер, случилось мне сидеть в тамошнем допре...

Через десять минут молочные братья покинули летний кооперативный сад с подачей пива. Великий комбинатор чувствовал себя в положении хирурга, которому предстоит произвести весьма серьезную операцию. Все готово. В электрических кастрюльках парятся салфеточки и бинты, сестра милосердия в белой тоге неслышно передвигается по кафельному полу, блестит медицинский фаянс и никель, больной лежит на стеклянном столе, томно закатив глаза к потолку, в специально нагретом воздухе носится запах немецкой жевательной резинки. Хирург с растопыренными руками подходит к операционному столу, принимает от ассистента стерилизованный финский нож и сухо говорит больному:

«Ну-с, снимайте бурнус!»

– У меня всегда так, – сказал Бендер, блестя глазами, – миллионное дело приходится начинать при ощутительной нехватке денежных знаков. Весь мой капитал, основной, оборотный и запасный, исчисляется пятью рублями... Как, вы сказали, фамилия подпольного миллионера?

– Корейко, – ответил Балаганов.

– Да, да, Корейко. Прекрасная фамилия. И вы утверждаете, что никто не знает о его миллионах?

– Никто, кроме меня и Пружанского. Но Пружанский, ведь я вам уже говорил, будет сидеть в тюрьме еще года три. Если б вы только видели, как он убивался и плакал, когда я выходил на волю. Он, видимо , чувствовал, что мне не надо было рассказывать про Корейко.

– То, что он открыл свою тайну вам, это чепуха. Не из-за этого он убивался и плакал. Он, вероятно, предчувствовал, что вы расскажете все дело мне. А это действительно бедному Пружанскому прямой убыток. К тому времени, когда Пружанский выйдет из тюрьмы, Корейко будет находить утешение только в пошлой пословице: «Бедность не порок».

Балаганов почувствовал вдруг непреодолимое желание вытянуть руки по швам. Ему даже захотелось откашляться, как это бывает с людьми средней ответственности при разговоре с кем-либо из вышестоящих товарищей. И действительно, откашлявшись, он смущенно спросил:

– Зачем же вам так много денег... и сразу?

– Вообще-то мне нужно больше, – сказал Остап, – пятьсот тысяч – это мой минимум, пятьсот тысяч полновесных ориентировочных рублей. Я хочу уехать, товарищ Шура, уехать очень далеко, в Рио-де-Жанейро.

– У вас там родственники? – спросил Балаганов.

– А что, разве я похож на человека, у которого могут быть родственники?

– Нет, но мне...

Остап бросил на стол лист, вырванный из книги.

– Это вырезка из Малой советской энциклопедии. Вот что тут написано про Рио-де-Жанейро: «1360 тысяч жителей»... так... «значительное число мулатов... у обширной бухты Атлантического океана»... Вот, вот!.. «Главные улицы города по богатству магазинов и великолепию зданий не уступают первым городам мира». Представляете себе, Шура? Не уступают! Мулаты, бухта, экспорт кофе, так сказать, кофейный демпинг, чарльстон «У моей девочки есть одна маленькая штучка» и... о чем говорить! Вы сами видите, что происходит! Полтора миллиона человек, и все поголовно в белых штанах! Я хочу отсюда уехать. У меня с советской властью возникли за последний год серьезнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу. Мне скучно строить социализм. Что я каменщик, каменщик в фартуке белом?.. Теперь вам ясно, для чего мне нужно столько денег?

– Где же вы возьмете пятьсот тысяч? – тихо спросил Балаганов.

– Где угодно, – ответил Остап. – Покажите мне только богатого человека, и я отниму у него деньги.

– Как? Убийство? – Еще тише спросил Балаганов и бросил взгляд на соседние столики, где арбатовцы поднимали заздравные фужеры.

– Знаете, – сказал Остап, – вам не надо было подписывать так называемой Сухаревской конвенции. Это умственное упражнение, как видно, сильно вас истощило. Вы глупеете прямо на глазах. Заметьте себе, Остап Бендер никогда никого не убивал. Его убивали, это было. Но сам он чист перед законом. Я, конечно, не херувим, у меня нет крыльев. Но я чту уголовный кодекс. Это моя слабость.

– Как же думаете отнять деньги?

– Как я думаю отнять? Отъем или увод денег варьируется в зависимости от обстоятельств. У меня лично есть четыреста сравнительно честных способов отъема. Но не в способах дело. Дело в том, что сейчас нет богатых людей. И в этом ужас моего положения. Иной набросился бы, конечно, на какое-нибудь беззащитное госучреждение, но это не в моих правилах. Вам известно мое уважение к уголовному кодексу. Нет расчета грабить коллектив. Дайте мне индивида побогаче. Но его нет, этого индивидуума.

– Да что вы! – воскликнул Балаганов. – Есть очень богатые люди!

– А вы их знаете? – немедленно сказал Остап. – Можете вы назвать фамилию и точный адрес хотя бы одного советского миллионера? А ведь они есть, они должны быть. Но как найти такого ловкача?

Остап даже вздохнул. Видимо, грезы о богатом индивидууме давно волновали его.

– Как приятно, – сказал он раздумчиво, – работать с легальным миллионером в хорошо организованном буржуазном государстве со старинными капиталистическими традициями. Там миллионер – популярная фигура. Адрес его известен. Он живет в особняке, где-нибудь в Рио-де-Жанейро. Идешь прямо к нему на прием и уже в передней после первых же приветствий отнимаешь деньги. И все это, имейте в виду, по-хорошему, вежливо: «Алло, сэр, не волнуйтесь! Придется вас маленько побеспокоить. Ол-райт! Готово». И все. Культура! Что может быть проще? Джентльмен в обществе джентльменов делает свой маленький бизнес. Только не надо стрелять в люстру, это лишнее. А у нас... боже, боже, в какой холодной стране мы живем. У нас все скрыто, все в подполье. Советского миллионера не может найти даже Наркомфин с его сверхмощным налоговым аппаратом. А миллионер, может быть, сидит сейчас в этом так называемом летнем саду, за соседним столиком, и пьет сорокакопеечное пиво «Тип-Топ». Вот что обидно!

– Значит, вы думаете, – спросил Балаганов, погодя, – что если бы нашелся такой вот тайный миллионер, то...

– Не продолжайте, я знаю, что вы хотите сказать. Нет, не то, совсем не то. Я не буду душить его подушкой или бить вороным наганом по голове. И вообще, ничего дурацкого не будет. Ах! Если бы только найти индивида! Уж я так устрою, что он свои деньги мне сам принесет, на блюдечке с голубой каемкой.

– Это очень хорошо! – Балаганов доверчиво усмехнулся. – Пятьсот тысяч на блюдечке с голубой каемкой!

– Я знаю такого миллионера. Может выйти дело.

С лица Бендера мигом сошло все оживление. Лицо его сразу же затвердело и снова приняло медальные очертания.

– Идите, идите, – сказал он, – я подаю только по субботам, нечего тут заливать.

– Честное слово, мосье Бендер!..

– Слушайте, Шура, если уж вы окончательно перешли на французский язык, то называйте меня не месье, а ситуайен, что значит – гражданин. Кстати, адрес вашего миллионера?

– Он живет в Черноморске.

– Да нет же, дайте мне сказать. Это настоящий миллионер. Понимаете, Бендер, случилось мне сидеть в тамошнем допре...

Через десять минут молочные братья покинули летний кооперативный сад с подачей пива. Великий комбинатор чувствовал себя в положении хирурга, которому предстоит произвести весьма серьезную операцию. Все готово. В электрических кастрюльках парятся салфеточки и бинты, сестра милосердия в белой тоге неслышно передвигается по кафельному полу, блестит медицинский фаянс и никель, больной лежит на стеклянном столе, томно закатив глаза к потолку, в специально нагретом воздухе носится запах немецкой жевательной резинки. Хирург с растопыренными руками подходит к операционному столу, принимает от ассистента стерилизованный финский нож и сухо говорит больному:

«Ну-с, снимайте бурнус!»

– Корейко, – ответил Балаганов.

– Да, да, Корейко. Прекрасная фамилия. И вы утверждаете, что никто не знает о его миллионах?

Похожие статьи: